смогут выдержать наших суровых морозов, и все обречены на гибель. Позади виднелись молодые, маленькие кустики смородины и крыжовника, наполовину занесенные снегом. За ними белело море снега.
На наш стук к нам вышел сам хозяин. Это был высокий, сухощавый человек с энергичными серыми глазами и окладистой бородой. Открыв ворота, он пригласил нас в свой недостроенный еще дом. Сразу же зашла речь о саде.
— Как это вы не боитесь, что все ваши сеянцы зимой замерзнут? Почему вы их не прикрыли?— спросил я.
Рудый улыбнулся.
— Если мерзнуть,— сказал он,— так пусть замерзнут сейчас, в эту же зиму. Погибнут те, которые ненадежны. Зато те, которые останутся живы сейчас, выдержат любой мороз и в дальнейшем. Я и посеял их не десятки, а тысячи. И если из этих тысяч выберется сотня-другая морозоустойчивых, а из них, в свою очередь, десяток с хорошими, вкусными плодами,— я и буду доволен.
— Почему же,— спросил я,— вы не выписываете из других мест уже привитые яблони? Ведь это было бы проще и надежнее?
Рудый безнадежно махнул рукой.
— Пробовал, выписывал. Невыдерживают. вымерзают. И досадно, что возишься, возишь ся с ними, кутаешь, обвязываешь, чтобы не замерзли, а они поростут год-два, много три