весьма высокаго общественнаго положенія, такъ рвались изъ за этой подписки, что выпускъ акцій увеличили на сумму 2,250,000 фунт. стерл. Между тѣмъ, какъ старыя акціи продавались по курсу 60, новыя уже теперь стали на 34%.
Но, повидимому, и эти несообразно высокіе курсы не удовлетворяли алчности ажіотирующихъ членовъ правленія. Начали устраивать дальнѣйшее повышеніе курсовъ другими искусственными средствами, и въ слѣдующемъ же общемъ собраніи полугодовой дивидендъ, какъ для старыхъ, такъ и для новыхъ акціонеровъ былъ опредѣленъ въ 10%. Въ томъ же общемъ собраніи, чтобы облегчить торговлю акціями на биржѣ, рѣшено было отпускать ихъ въ кредитъ на 4 мѣсяца за 4 процента. Количество акцій, могущихъ быть такимъ образомъ отпущеными въ кредитъ, было опредѣлено въ 500,000 фунт. стерл., но впослѣдствіи эта сумма была возвышена до 900,000 фунт. стерл. Въ то же время на лондонскую биржу введена была спекуляція на преміи, и, чтобы поднять акціи еще выше, агенты были снабжены значительными суммами. Черезъ эти и тому подобныя мѣры публика была возбуждена до такой степени, что она съ жаднымъ нетерпѣніемъ требовала новыхъ выпусковъ акцій. „Умопомраченіе,“ говоритъ Андерсонъ, было такъ велико, что одно рѣшеніе правленія присоеденить къ своему капиталу ренты, оставшіяся неподлежащими выкупу, побудило многихъ изъ владѣльцевъ этихъ рентъ тотчасъ же довѣрить ихъ обществу и начать подписываться на акціи общества, не зная даже, какія условія будутъ имъ за это предложены. 30 апрѣля была открыта вторая подписка по курсу въ 400%. И этотъ выпускъ былъ тоже увеличенъ на 500,000 ф. ст. 19 мая были объявлены условія уплаты по долгосрочнымъ и краткосрочнымъ рентамъ, неподлежавшимъ первоначально выкупу. Эти условія, сравнительно съ общимъ безумно-спекулятивнымъ духомъ того времени, были бы еще довольно выгодны, еслибы подписчикамъ было предоставлено непосредственное участіе въ управленіи возвращаемымъ имъ фондомъ. Но это не входило въ намѣренія „Клики“ (the Cabale), какъ называли этотъ финансовый заговоръ министровъ и капиталистовъ, составленный съ цѣлью эксплуатировать публику. Подписчикамъ на акціи былъ данъ шестидневный срокъ, чтобы принять или отвергнуть предложенныя имъ условія.
Но такъ какъ 25 мая акціи уже успѣли подняться выше 500%, то всѣ владѣльцы акцій соблазнились и приняли условія. Безуміе начинало овладѣвать всѣми сословіями. Поддаваясь безмѣрной жаждѣ, люди, какъ это было и во Франціи, сами бросались на встрѣчу своей погибели. На лондонской биржѣ торговля южно-американскими акціями тоже превратилась въ игру, и такъ какъ всякій, въ надеждѣ выиграть, торопился купить, то курсы вскорѣ поднялись до баснословной высоты. Подобно тому какъ во Франціи Лау успѣлъ сдѣлаться самымъ вліятельнымъ и наиболѣе чтимымъ лицомъ послѣ главы государства, такъ и директоры и члены правленія южно-американскаго общества были окру-
весьма высокого общественного положения, так рвались из-за этой подписки, что выпуск акций увеличили на сумму 2 250 000 фунтов стерлингов. Между тем как старые акции продавались по курсу 60, новые уже теперь стали на 34%.
Но, по-видимому, и эти несообразно высокие курсы не удовлетворяли алчности ажиотирующих членов правления. Начали устраивать дальнейшее повышение курсов другими искусственными средствами, и в следующем же общем собрании полугодовой дивиденд как для старых, так и для новых акционеров был определен в 10%. В том же общем собрании, чтобы облегчить торговлю акциями на бирже, решено было отпускать их в кредит на четыре месяца за четыре процента. Количество акций, могущих быть таким образом отпущенными в кредит, было определено в 500 000 фунтов стерлингов, но впоследствии эта сумма была возвышена до 900 000 фунтов стерлингов. В то же время на лондонскую биржу введена была спекуляция на премии, и, чтобы поднять акции еще выше, агенты были снабжены значительными суммами. Через эти и тому подобные меры публика была возбуждена до такой степени, что она с жадным нетерпением требовала новых выпусков акций. «Умопомрачение, — говорит Андерсон, — было так велико, что одно решение правления присоединить к своему капиталу ренты, оставшиеся не подлежащими выкупу, побудило многих из владельцев этих рент тотчас же доверить их обществу и начать подписываться на акции общества, не зная даже, какие условия будут им за это предложены». 30 апреля была открыта вторая подписка по курсу в 400%. И этот выпуск был тоже увеличен на 500 000 фунтов стерлингов. 19 мая были объявлены условия уплаты по долгосрочным и краткосрочным рентам, не подлежавшим первоначально выкупу. Эти условия, сравнительно с общим безумно спекулятивным духом того времени, были бы еще довольно выгодны, если бы подписчикам было предоставлено непосредственное участие в управлении возвращаемым им фондом. Но это не входило в намерения «клики» (the Cabale), как называли этот финансовый заговор министров и капиталистов, составленный с целью эксплуатировать публику. Подписчикам на акции был дан шестидневный срок, чтобы принять или отвергнуть предложенные им условия.
Но так как 25 мая акции уже успели подняться выше 500%, то все владельцы акций соблазнились и приняли условия. Безумие начинало овладевать всеми сословиями. Поддаваясь безмерной жажде, люди, как это было и во Франции, сами бросались навстречу своей погибели. На лондонской бирже торговля Южно-Американскими акциями тоже превратилась в игру, и так как всякий в надежде выиграть торопился купить, то курсы вскоре поднялись до баснословной высоты. Подобно тому как во Франции Лау успел сделаться самым влиятельным и наиболее чтимым лицом после главы государства, так и директора и члены правления Южно-Американского общества были окру-
