4½ до 5%; но мѣра эта была принята слишкомъ поздно. Уже осенью этого года наступила на рынкѣ нужда въ деньгахъ, которую до „большаго краха“ еще называли кризисомъ, но которая, однако, такъ мало образумила торговый міръ, что три съ половиною года спустя дѣло дошло до настоящаго кризиса. Духъ ажіотажа и отчаянно рискованной игры такъ обуялъ торговый міръ еще въ то время, что начинали уже появляться, какъ и во всѣ подобныя времена, предложенія прожектеровъ, клонившіяся къ устраненію недостатка въ деньгахъ выпускомъ новыхъ бумажныхъ денегъ; — и это въ такое время, когда господствовалъ принудительный курсъ и когда лажъ на серебро стоялъ на 120, — явный знакъ, что, со времени 1868 г., созданіемъ 350 милліоновъ государственныхъ кредитныхъ билетовъ, дѣйствительная потребность въ средствахъ обращенія давно была превышена.
Послѣ того, какъ оказалось, что первая предостерегающая мѣра австрійскаго національнаго банка ни къ чему не повела, банкъ приступилъ къ ограниченію наивысшаго размѣра ссудъ по ломбарднымъ операціямъ. „Но и эта мѣра, говоритъ Іозефъ Нейвиртъ [1], не помогла и правленіе банка 26 августа увидѣло себя вынужденнымъ, для огражденія своего билетнаго резерва возвысить процентъ на мѣстные векселя и на римессы на 1%„ т. е., довести его до 5 при учетѣ иногородныхъ векселей и, въ то же время, поднять его до 5½ при ломбардныхъ операціяхъ. Мѣры эти не были неожиданностью, и при данномъ положеніи дѣлъ, ни одинъ разумный человѣкъ не могъ отказать имъ въ одобреніи. Спекуляція, передъ этимъ, не взирая ни на какія предостереженія, продолжала свои оргіи; теперь она была обременена принятыми ею на себя обязательствами; при этомъ она стояла лицомъ къ лицу съ недостаткомъ въ деньгахъ, истинная причина котораго ложала не въ недостаткѣ бумажныхъ знаковъ, а, напротивъ, страшномъ наплывѣ цѣнностей, которыя не шли съ рукъ; банки, до сихъ поръ изощрявшіе [2] эксцессы спекуляціи, внезапно отказали ей въ своей поддержкѣ; поруганная собственнымъ критическимъ положеніемъ, а также тревожными извѣстіями, приходившими изъ Парижа, спекуляція нѣсколько задумалась въ виду распоряженія банка, надъ тѣмъ, куда она идетъ; но именно это-то раздумье и положило начало тому кризису, который въ сентябрѣ 1869 г. произвелъ такія опустошенія и повлекъ за собою полное истощеніе экономическихъ силъ. Наступившій кризисъ и его опустошительное дѣйствіе были, само собою разумѣется, всего чувствительнѣе тамъ, гдѣ спекуляція нагрѣшила всего болѣе и съ наименьшимъ на то оправданіемъ, а именно — въ Венгріи.
Въ это же время пала мошенническая спекуляція, затѣянная подъ маскою католической набожности однимъ бельгійскимъ искателемъ приключеній, по
- ↑ Bankacte und Bankstreit in Oestreich-Ungarn 1862—1873. Leipzig, bei Duncker und Humblot 1873
- ↑ Вероятно должно быть «поощрявшіе». — Примѣчаніе редактора Викитеки.
4,5% до 5%, но мера эта была принята слишком поздно. Уже осенью этого года наступила на рынке нужда в деньгах, которую до «большого краха» еще называли кризисом, но которая, однако, так мало образумила торговый мир, что три с половиною года спустя дело дошло до настоящего кризиса. Дух ажиотажа и отчаянно рискованной игры так обуял торговый мир еще в то время, что начинали уже появляться, как и во все подобные времена, предложения прожектеров, клонившиеся к устранению недостатка в деньгах выпуском новых бумажных денег — и это в такое время, когда господствовал принудительный курс и когда лаж на серебро стоял на 120, — явный знак, что со времени 1868 г. созданием 350 миллионов государственных кредитных билетов действительная потребность в средствах обращения давно была превышена.
После того как оказалось, что первая предостерегающая мера австрийского национального банка ни к чему не повела, банк приступил к ограничению наивысшего размера ссуд по ломбардным операциям. «Но и эта мера, — говорит Йозеф Нейвирт[1], — не помогла, и правление банка 26 августа увидело себя вынужденным для ограждения своего билетного резерва возвысить процент на местные векселя и на римессы на 1%» — то есть довести его до 5 при учете иногородных векселей и в то же время поднять его до 5,5 при ломбардных операциях. Меры эти не были неожиданностью, и при данном положении дел ни один разумный человек не мог отказать им в одобрении. Спекуляция перед этим, не взирая ни на какие предостережения, продолжала свои оргии; теперь она была обременена принятыми ею на себя обязательствами; при этом она стояла лицом к лицу с недостатком в деньгах, истинная причина которого лежала не в недостатке бумажных знаков, а, напротив, страшном наплыве ценностей, которые не шли с рук; банки, до сих пор изощрявшие[2] эксцессы спекуляции, внезапно отказали ей в своей поддержке; поруганная собственным критическим положением, а также тревожными известиями, приходившими из Парижа, спекуляция несколько задумалась ввиду распоряжения банка над тем, куда она идет, но именно это-то раздумье и положило начало тому кризису, который в сентябре 1869 г. произвел такие опустошения и повлек за собою полное истощение экономических сил. Наступивший кризис и его опустошительное действие были, само собою разумеется, всего чувствительнее там, где спекуляция нагрешила всего более и с наименьшим на то оправданием, а именно — в Венгрии.
В это же время пала мошенническая спекуляция, затеянная под маскою католической набожности одним бельгийским искателем приключений, по
