Кризисъ 1873 г. по размѣрамъ причиненныхъ имъ бѣдствій былъ обширнѣе и по общимъ послѣдствіямъ, которыми онъ отозвался пагубнѣе, чѣмъ всѣ предыдущія катастрофы. Въ началѣ это былъ чисто-биржевой кризисъ, но мало-по-малу онъ захватилъ въ раіонъ своего дѣйстія всѣ отрасли торговли и промышленности. Разразившись сначала въ Вѣнѣ, онъ вовлекъ въ сбои пагубныя сцѣпленія всю Австрію и Венгрію, Германію и Италію; съ удвоенной силой перекинулся онъ въ Америку, а также распространился на англійскій и французскій, на скандинавскій и на русскій денежный рынокъ. Удары „страшнаго краха“ отзывались даже въ такихъ мѣстахъ, какъ Бѣлградъ и Бухарестъ, Одесса, Москва и Нижній-Новгородъ, Александрія и Южная Америка!
Мы видимъ нерѣдко, что кризисы настаютъ вслѣдъ за большими войнами. Главная причина этого совпаденія заключается въ необузданности спекуляцій, хватающихъ за предѣлы имѣющагося въ данный моментъ на лицо капитала, и въ вытекающемъ отсюда непомѣрномъ напряженіи кредита. Этого рода положеніе дѣлъ возникаетъ преимущественно въ такія эпохи, когда какая-нибудь крупная опасность, грозившая обществу или національной цѣлости благополучно пережита, или же когда сдѣланныя открытія и изобрѣтенія вызываютъ большой переворотъ въ торговлѣ и производительности, поощряя творческую иниціативу цѣлыхъ націй и открывая новые пути для спекуляціи.
Но во время кризиса 1873 г. къ этому присоединились еще двѣ величайшія финансовыя операціи въ исторіи; уплата Франціею пяти-милліарднаго вознагражденія Германіи, которое, со включеніемъ процентовъ и отдѣльныхъ военныхъ контрибуцій составило около 6 милліардовъ франковъ, и приготовленія ко введенію золотой монетной нормы (Goldwährung) въ Германской имперіи, — приготовленія, временно отвлекшія отъ общаго денежнаго рынка сотни милліоновъ таллеровъ; въ то же время перемѣщеніе въ Германію вышеупомянутой чудовищной суммы, которая равнымъ образомъ отвлекалась по частямъ отъ всемірнаго денежнаго рынка и которая лишь отчасти была взнесена въ данную минуту самими плательщиками контрибуціи, т. е. французами, — перемѣщеніе это, говоримъ мы, не могло не создавать затрудненій до тѣхъ поръ, пока капиталъ, стянутый такимъ образомъ пристроенъ производительно, а это, для извѣстной части полученныхъ милліардовъ, не могло случиться ранѣе довольно продолжительнаго срока. Къ этому присоединилось еще то окстоятельство, что спекуляція эсконтировала на многіе годы впередъ, и къ тому же перецѣнила то вліяніе, которое французскіе милліарды окажутъ на нѣмецкій фондовый рынокъ. Благодаря этому, особенно рѣзко выступило другое явленіе, обыкновенно предшествующее кризисамъ и играющее извѣстную роль въ ряду обусловли-
Кризис 1873 г. по размерам причиненных им бедствий был обширнее и по общим последствиям, которыми он отозвался, пагубнее, чем все предыдущие катастрофы. Вначале это был чисто биржевой кризис, но мало-помалу он захватил в район своего действия все отрасли торговли и промышленности. Разразившись сначала в Вене, он вовлек в свои пагубные сцепления всю Австрию и Венгрию, Германию и Италию; с удвоенной силой перекинулся он в Америку, а также распространился на английский и французский, на скандинавский и на русский денежный рынок. Удары «страшного краха» отзывались даже в таких местах, как Белград и Бухарест, Одесса, Москва и Нижний Новгород, Александрия и Южная Америка!
Мы видим нередко, что кризисы настают вслед за большими войнами. Главная причина этого совпадения заключается в необузданности спекуляций, хватающих за пределы имеющегося в данный момент налицо капитала, и в вытекающем отсюда непомерном напряжении кредита. Этого рода положение дел возникает преимущественно в такие эпохи, когда какая-нибудь крупная опасность, грозившая обществу или национальной целости благополучно пережита, или же когда сделанные открытия и изобретения вызывают большой переворот в торговле и производительности, поощряя творческую инициативу целых наций и открывая новые пути для спекуляции.
Но во время кризиса 1873 г. к этому присоединились еще две величайшие финансовые операции в истории; уплата Францией пятимиллиардного вознаграждения Германии, которое со включением процентов и отдельных военных контрибуций составило около 6 миллиардов франков, и приготовления ко введению золотой монетной нормы (Goldwährung) в Германской империи — приготовления, временно отвлекшие от общего денежного рынка сотни миллионов талеров; в то же время перемещение в Германию вышеупомянутой чудовищной суммы, которая равным образом отвлекалась по частям от всемирного денежного рынка и которая лишь отчасти была взнесена в данную минуту самими плательщиками контрибуции, то есть французами, — перемещение это, говорим мы, не могло не создавать затруднений до тех пор, пока капитал, стянутый таким образом, пристроен производительно, а это для известной части полученных миллиардов не могло случиться ранее довольно продолжительного срока. К этому присоединилось еще то обстоятельство, что спекуляция эсконтировала на многие годы вперед и к тому же переоценила то влияние, которое французские миллиарды окажут на немецкий фондовый рынок. Благодаря этому особенно резко выступило другое явление, обыкновенно предшествующее кризисам и играющее известную роль в ряду обусловли-
