огульность сужденій, выяснить всѣ уловки и увертки, употреблявшіяся спекулянтами, чтобы отсрочить день окончательнаго сведенія счетовъ. Но этотъ день все-таки въ концѣ концовъ насталъ. Послѣ того, какъ разразился американскій кризисъ, довѣріе вдругъ повсемѣстно исчезло и торговые обороты сдѣлались невозможны. Банки были не въ состояніи оказывать дальнѣйшую помощь; векселя, срокъ которымъ истекъ, не могли быть возобновлены, и пріостановка платежей многими банками, въ связи съ безсиліемъ другихъ оказать какую бы то ни было поддержку торговому міру, довершило катастрофу.
Общее число банкротствъ, происшедшихъ съ сентября 1857 г. по февраль 1858 г. простиралось до 207, съ общею суммою пассива въ 50 милліоновъ фунт. ст.; изъ этихъ обанкротившихся фирмъ лишь немногія возобновили свои платежи; многія не уплатили своимъ кредиторамъ ничего, многія могли уплатить лишь отъ 4 до 20 проц. своего долга.
При такихъ обстоятельствахъ значительное усиленіе вывоза понятно само собою. Легкомысліе банковъ въ дѣлѣ кредита и безпечность, съ которою они распоряжались ввѣренными имъ депозитами, поощряли это безпутное веденіе дѣлъ. Такъ, одинъ банкъ выдалъ въ ссуду двумъ только фирмамъ сумму, вдвое превышавшую его акціонерный капиталъ. Другой, который уже потерялъ въ 1844 г. 370,000 ф. ст., выданные имъ въ одни только руки, позабылъ этотъ урокъ и теперь оказывался на значительную сумму кредиторомъ одной фирмы, банкротство которой съ своей стороны повлекло паденіе 6—8 большихъ желѣзныхъ заводовъ.
Всѣ эти банки уже съ 1847 г. находились въ крайне стѣсненномъ положеніи, но, вмѣсто того, чтобы усилить свою осмотрительность, они дѣйствовали все рискованнѣе и рискованнѣе. Въ извиненіе ихъ дурнаго управленія можно сказать только одно — что, за исключеніемъ одного только случая, — всѣ эти злоупотребленія были чужды своекорыстныхъ цѣлей со стороны директоровъ; но тѣмъ въ худшемъ свѣтѣ выставляетъ этотъ фактъ благоразуміе и здравый смыслъ послѣднихъ. Въ частной банкирской конторѣ такіе случаи были бы немыслимы, потому что ни одинъ негоціантъ не согласился бы выдавать ссуды подъ такія ненадежныя гарантіи, а между тѣмъ директора этихъ учрежденій славились своими дѣловыми способностями и искуснымъ веденіемъ своихъ собственныхъ дѣлъ. Но имъ некогда было обращать надлежащее вниманіе на ввѣренные имъ чужіе интересы: они поручили многія дѣла второстепеннымъ должностнымъ лицамъ, которыя жестоко злоупотребляли ихъ довѣріемъ. Благодаря этому-то легкомыслію многіе работники, многія вдовы и сироты лишились своихъ послѣднихъ грошей, скопленныхъ съ такимъ трудомъ на черный день. Застой въ дѣлахъ, наступившій послѣ кризиса, былъ такъ продолжителенъ, что еще въ маѣ 1858 г. значительная часть фабричнаго населенія была безъ занятія, значительная часть имѣла работу лишь на сокращенное число часовъ —
огульность суждений, выяснить все уловки и увертки, употреблявшиеся спекулянтами, чтобы отсрочить день окончательного сведения счетов. Но этот день все-таки в конце концов настал. После того как разразился американский кризис, доверие вдруг повсеместно исчезло и торговые обороты сделались невозможны. Банки были не в состоянии оказывать дальнейшую помощь; вексели, срок которым истек, не могли быть возобновлены, и приостановка платежей многими банками в связи с бессилием других оказать какую бы то ни было поддержку торговому миру довершило катастрофу.
Общее число банкротств, происшедших с сентября 1857 г. по февраль 1858 г. простиралось до 207, с общею суммою пассива в 50 миллионов фунт. ст.; из этих обанкротившихся фирм лишь немногие возобновили свои платежи; многие не уплатили своим кредиторам ничего, многие могли уплатить лишь от 4 до 20 проц. своего долга.
При таких обстоятельствах значительное усиление вывоза понятно само собою. Легкомыслие банков в деле кредита и беспечность, с которою они распоряжались вверенными им депозитами, поощряли это беспутное ведение дел. Так, один банк выдал в ссуду двум только фирмам сумму, вдвое превышавшую его акционерный капитал. Другой, который уже потерял в 1844 г. 370 000 ф. ст., выданные им в одни только руки, позабыл этот урок и теперь оказывался на значительную сумму кредитором одной фирмы, банкротство которой с своей стороны повлекло падение 6—8 больших железных заводов.
Все эти банки уже с 1847 г. находились в крайне стесненном положении, но, вместо того чтобы усилить свою осмотрительность, они действовали все рискованнее и рискованнее. В извинение их дурного управления можно сказать только одно — что, за исключением одного только случая, — все эти злоупотребления были чужды своекорыстных целей со стороны директоров, но тем в худшем свете выставляет этот факт благоразумие и здравый смысл последних. В частной банкирской конторе такие случаи были бы немыслимы, потому что ни один негоциант не согласился бы выдавать ссуды под такие ненадежные гарантии, а между тем директора этих учреждений славились своими деловыми способностями и искусным ведением своих собственных дел. Но им некогда было обращать надлежащее внимание на вверенные им чужие интересы: они поручили многие дела второстепенным должностным лицам, которые жестоко злоупотребляли их доверием. Благодаря этому-то легкомыслию многие работники, многие вдовы и сироты лишились своих последних грошей, скопленных с таким трудом на черный день. Застой в делах, наступивший после кризиса, был так продолжителен, что еще в мае 1858 г. значительная часть фабричного населения была без занятия, значительная часть имела работу лишь на сокращенное число часов —
