рѣшено выпускать лишь процентныя обязательства въ размѣрахъ, соотвѣтствующихъ размѣрамъ взнесеннаго акціонерами капитала; простирать свои операціи за предѣлы Австріи ему было запрещено. Учрежденіе это, между всѣми своими собратьями, держалось еще наиболѣе солидно, хотя оно и завязало бо́льшую часть своихъ капиталовъ на поддержку возникавшимъ австрійскимъ желѣзнымъ дорогамъ и выпуталось изъ этого затрудненія лишь благодаря лотерейному займу въ 40 милліоновъ гульденовъ, который былъ сдѣланъ въ пользу западной желѣзной дороги.
При подпискѣ на акціи всѣхъ ассигнаціонныхъ банковъ и кредитныхъ учрежденій, которыя возникали въ то время какъ грибы, въ особенности же при подпискѣ на акціи австрійскаго банка, повторялись всѣ тѣ сцены, свидѣтельницею которыхъ была нѣкогда улица Кенкампуа. Во Франкфуртѣ, гдѣ право подписки на акціи франкфуртскаго банка было предоставлено лишь гражданамъ, пользовавшимся правомъ голоса, подписывались всѣ тѣ, которые не боялись пробыть нѣсколько часовъ среди страшнѣйшей давки, рискуя быть побитыми; при-этомъ, многіе не имѣли ни намѣренія, ни даже средствъ, дѣйствительно оплатить акціи. Между рабочими, пользовавшимися правомъ голоса, спекулянты набирали самыхъ здоровенныхъ малыхъ, способныхъ протискаться въ толпѣ, и посылали ихъ подписываться на акціи. Простые обыватели и младшіе сыновья, которые пользовались правомъ приписаться въ граждане за смертью старшихъ братьевъ, — все это спѣшило принести присягу, требовавшуюся для полученія правъ гражданства, чтобы только имѣть возможность подписываться на акціи. Народное остроуміе окрестило этихъ господъ прозвищемъ „банковыхъ гражданъ“. Но всего страшнѣе была давка при подпискѣ на акціи вѣнскаго банка. Старые и молодые, знатные господа и простонародье простаивали цѣлыя ночи густыми толпами передъ дверями бюро; когда приближался часъ открытія бюро и толпа прибывала все больше и больше, тѣ, которые стояли впереди, подвергались опасности быть задавленными. Подобныя же сцены происходили при подпискѣ на акціи мейнингскаго, кобургскаго, лейпцигскаго, дессаускаго, герскаго, ганноверскаго и бюкебургскаго банковъ. Блаженны были тѣ учредители, которые успѣвали во время заручиться концессіей. Когда періодъ опьяненія прошелъ, подписчики внезапно исчезли и иныя кредитныя учрежденія и ассигнаціонные банки, не взирая на полученныя концессіи, такъ и не могли состояться, какъ, напримѣръ, Висбаденскій и Арользенскій банки. За то въ разгаръ опьяненія многіе желающіе не могли дорваться до акцій, и сами подписчики подписывались на бо́льшія суммы, чѣмъ тѣ, которыя они дѣйствительно имѣли намѣреніе оставить за собою. О содержаніи устава, о цѣли предпріятія, о дѣйствительныхъ ручательствахъ его доходности, никто и не думалъ. Каждая недѣля приносила въ то время извѣстіе объ основаніи какого-нибудь новаго банка или кредитнаго учрежденія, и при этомъ успѣло образоваться то, что „Die Grenz-
решено выпускать лишь процентные обязательства в размерах, соответствующих размерам взнесенного акционерами капитала; простирать свои операции за пределы Австрии ему было запрещено. Учреждение это между всеми своими собратьями держалось еще наиболее солидно, хотя оно и завязало бо́льшую часть своих капиталов на поддержку возникавшим австрийским железным дорогам и выпуталось из этого затруднения лишь благодаря лотерейному займу в 40 миллионов гульденов, который был сделан в пользу западной железной дороги.
При подписке на акции всех ассигнационных банков и кредитных учреждений, которые возникали в то время как грибы, в особенности же при подписке на акции австрийского банка, повторялись все те сцены, свидетельницею которых была некогда улица Кенкампуа. Во Франкфурте, где право подписки на акции франкфуртского банка было предоставлено лишь гражданам, пользовавшимся правом голоса, подписывались все те, которые не боялись пробыть несколько часов среди страшнейшей давки, рискуя быть побитыми; при этом многие не имели ни намерения, ни даже средств действительно оплатить акции. Между рабочими, пользовавшимися правом голоса, спекулянты набирали самых здоровенных малых, способных протискаться в толпе, и посылали их подписываться на акции. Простые обыватели и младшие сыновья, которые пользовались правом приписаться в граждане за смертью старших братьев, — все это спешило принести присягу, требовавшуюся для получения прав гражданства, чтобы только иметь возможность подписываться на акции. Народное остроумие окрестило этих господ прозвищем «банковых граждан». Но всего страшнее была давка при подписке на акции венского банка. Старые и молодые, знатные господа и простонародье простаивали целые ночи густыми толпами перед дверями бюро; когда приближался час открытия бюро и толпа прибывала все больше и больше, те, которые стояли впереди, подвергались опасности быть задавленными. Подобные же сцены происходили при подписке на акции мейнингского, кобургского, лейпцигского, дессауского, герского, ганноверского и бюкебургского банков. Блаженны были те учредители, которые успевали вовремя заручиться концессией. Когда период опьянения прошел, подписчики внезапно исчезли и иные кредитные учреждения и ассигнационные банки, невзирая на полученные концессии, так и не могли состояться, как, например, Висбаденский и Арользенский банки. Зато в разгар опьянения многие желающие не могли дорваться до акций, и сами подписчики подписывались на бо́льшие суммы, чем те, которые они действительно имели намерение оставить за собою. О содержании устава, о цели предприятия, о действительных ручательствах его доходности никто и не думал. Каждая неделя приносила в то время известие об основании какого-нибудь нового банка или кредитного учреждения, и при этом успело образоваться то, что «Die Grenz-
