Страница:История торговых кризисов в Европе и Америке (Вирт) 1877.pdf/203

Эта страница была вычитана

ныя деньги въ такую пору, когда, напр., въ вел. герц. Баденскомъ свидѣтельства прусскаго казначейства ходили по 45 крейц. Какъ ни странно это покажется, звонкая монета стала притекать въ банкъ въ такомъ изобиліи, что уч-

    ежегодно на три или на четыре милліарда операцій». Капиталъ банка, по мнѣнію Прудона, согласному въ этомъ отношеніи и съ вышеприведеннымъ взглядомъ наполеоновскаго министра, служитъ лишь для обезпеченія противъ тѣхъ ошибокъ, которыя возможны при дисконтѣ, — истинное же обезпеченіе онъ видитъ въ его портфелѣ, т. е., въ той гарантіи, которую даютъ векселя, обезпеченные дѣйствительно производительною дѣятельностью. Развивая долѣе тѣ положенія, которыя вытекаютъ изъ инструкціи графа де Молльена, Прудонъ приходитъ къ слѣдующимъ выводамъ: такъ какъ капиталъ банка долженъ быть помѣщенъ разъ на всегда въ государственныхъ бумагахъ, приносящихъ свой процентъ, то процентъ на этотъ капиталъ отнюдь не долженъ быть включаемъ въ ту цѣну, которую банкъ требуетъ за дисконтированіе векселей; слѣдовательно, остаются лишь два элемента, входящіе въ составъ этой цѣны: плата за коммиссію, долженствующая покрыть расходы по управленію учрежденіемъ, и затѣмъ — страховая премія на случай убытковъ вслѣдствіе ошибокъ при дисконтированіи векселей. Управленіе французскаго банка стоитъ около 5 милліоновъ; рискъ при учетныхъ операціяхъ равняется нулю. Сопоставивъ эти данныя съ цифрою учетныхъ операцій, совершаемыхъ банкомъ, Прудонъ приходитъ къ тому заключенію, что ⅒ процента, взимаемая при учетѣ, совершенно покрывала бы какъ расходы по управленію, такъ и страховую премію, и что банкъ не имѣетъ никакого разумнаго основанія продолжать включать въ цѣну дисконта процентъ на свой капиталъ, взимая такимъ образомъ по 4, по 5 и по 6 процентовъ въ годъ. Понятно, что при такомъ пониманіи дѣла авторъ знаменитаго Manuel не раздѣляетъ сочувственно трагичнаго взгляда, съ которымъ экономисты вродѣ Макса Вирта относятся къ паникѣ того времени. Паника эта представляется ему самою смѣшною и нелѣпою, какая когда либо бывала. «Какъ, спрашиваетъ онъ, неужели во Франціи никто не хотѣлъ болѣе ни ѣсть, ни пить, ни носить одежду, ни имѣть жилища, ни обмѣнивать товары, ни производить цѣнности? Стало ли хоть однимъ тюкомъ товаровъ, хоть одною фабрикой меньше? Но Людовикъ-Филиппъ въ своемъ бѣгствѣ унесъ, казалось, съ собою и жизнь, и идеи всѣхъ этихъ господъ. Въ каждомъ сколько-нибудь значительномъ городѣ была корпорація крупныхъ негоціантовъ, была торговая палата, былъ коммерческій судъ. Имъ надлежало взять иниціативу для возстановленія обмѣна, но всѣ эти господа охотно сходились для того, чтобы вздыхать и вопить о своемъ бѣдственномъ положеніи; сами же они оставались съ опущенными руками, съ разинутыми ртами и все ждали какого-то знаменія небеснаго, какого-то чуда, чтобы вывести ихъ изъ этого положенія». Источникомъ, откуда всѣ ожидали спасенія, было, какъ водится во Франціи, правительство, которое и не лѣнилось среди всеобщаго бездѣйствія издавать декретъ за декретомъ, примѣнявшіе всѣ патентованныя средства для успокоенія паники и возстановленія кредита. Между тѣмъ, по мнѣнію Прудона, никогда не представлялось болѣе благопріятной минуты

Тот же текст в современной орфографии
ные деньги в такую пору, когда, например, в великом герцогстве Баденском свидетельства прусского казначейства ходили по сорок пять крейцеров. Как ни странно это покажется, звонкая монета стала притекать в банк в таком изобилии, что уч-

    ежегодно на три или на четыре миллиарда операций». Капитал банка, по мнению Прудона, согласному в этом отношении и с вышеприведенным взглядом наполеоновского министра, служит лишь для обеспечения против тех ошибок, которые возможны при дисконте, — истинное же обеспечение он видит в его портфеле, то есть в той гарантии, которую дают вексели, обеспеченные действительно производительною деятельностью. Развивая далее те положения, которые вытекают из инструкции графа де Молльена, Прудон приходит к следующим выводам: так как капитал банка должен быть помещен раз навсегда в государственных бумагах, приносящих свой процент, то процент на этот капитал отнюдь не должен быть включаем в ту цену, которую банк требует за дисконтирование векселей; следовательно, остаются лишь два элемента, входящие в состав этой цены: плата за комиссию, долженствующая покрыть расходы по управлению учреждением, и затем — страховая премия на случай убытков вследствие ошибок при дисконтировании векселей. Управление Французского банка стоит около пяти миллионов; риск при учетных операциях равняется нулю. Сопоставив эти данные с цифрою учетных операций, совершаемых банком, Прудон приходит к тому заключению, что одна десятая процента, взимаемая при учете, совершенно покрывала бы как расходы по управлению, так и страховую премию, и что банк не имеет никакого разумного основания продолжать включать в цену дисконта процент на свой капитал, взимая таким образом по четыре, по пять и по шесть процентов в год. Понятно, что при таком понимании дела автор знаменитого Manuel не разделяет сочувственно трагичного взгляда, с которым экономисты вроде Макса Вирта относятся к панике того времени. Паника эта представляется ему самою смешною и нелепою, какая когда-либо бывала. «Как, — спрашивает он, — неужели во Франции никто не хотел более ни есть, ни пить, ни носить одежду, ни иметь жилища, ни обменивать товары, ни производить ценности? Стало ли хоть одним тюком товаров, хоть одною фабрикой меньше? Но Людовик-Филипп в своем бегстве унес, казалось, с собою и жизнь и идеи всех этих господ. В каждом сколько-нибудь значительном городе была корпорация крупных негоциантов, была торговая палата, был коммерческий суд. Им надлежало взять инициативу для восстановления обмена, но все эти господа охотно сходились для того, чтобы вздыхать и вопить о своем бедственном положении; сами же они оставались с опущенными руками, с разинутыми ртами и все ждали какого-то знамения небесного, какого-то чуда, чтобы вывести их из этого положения». Источником, откуда все ожидали спасения, было, как водится во Франции, правительство, которое и не ленилось среди всеобщего бездействия издавать декрет за декретом, применявшие все патентованные средства для успокоения паники и восстановления кредита. Между тем, по мнению Прудона, никогда не представлялось более благоприятной минуты