Страница:История торговых кризисов в Европе и Америке (Вирт) 1877.pdf/198

Эта страница была вычитана

лагаютъ, отъ 200 до 300 мил. тал. Между тѣмъ какъ, съ одной стороны, всѣ дѣла стали, какъ за неимѣніемъ сбыта для товаровъ, такъ и за недостаткомъ капитала, необходимаго для производства, съ другой стороны, норма процентовъ поднялась страшно высоко, такъ что не рѣдко нельзя было достать денегъ даже за ростовщическіе проценты. Такимъ образомъ, всѣ законы, заправляющіе обращеніемъ денегъ и капиталовъ, были какъ будто поревернуты вверхъ дномъ. Потребители ограничивались удовлетвореніемъ необходимѣйшихъ своихъ потребностей, и даже послѣ того, какъ магазины стали постепенно опаражниваться, и необходимость возобновленія производства съ каждымъ днемъ давала себя настоятельнѣе чувствовать, прошло еще довольно много времени, прежде чѣмъ производство пошло своимъ обычнымъ, правильнымъ ходомъ.

Такимъ образомъ понятно, что когда послѣ парижскаго государственнаго переворота капиталы повыползли изъ норокъ, въ которыя попрятались, норма процента тотчасъ же значительно упала. Этимъ-то моментомъ воспользовалось французское правительство, съ одной стороны для пониженія 5-ти процентной ренты до 4½ процентовъ, а съ другой стороны—для возобновленія построекъ желѣзныхъ дорогъ, пріостановленныхъ съ 1848 г. Съ этою послѣднею цѣлью съ французскимъ банкомъ вступили въ соглашеніе, чтобы онъ понизилъ свой дисконтъ въ мартѣ 1852 г., съ 4-хъ процентовъ на три, и разширилъ свой кредитъ подъ акціи желѣзныхъ дорогъ и подъ векселя почти до 400 мил. франковъ. Чтобы объяснить возможность этихъ крупныхъ операцій, намъ необходимо оглянуться на исторію этого учрежденія, которое являло міру то утѣшительное зрѣлище, что, въ самомъ разгарѣ волненій, весною 1848 г., кредитъ въ Парижѣ стоялъ лучше, чѣмъ въ маленькихъ нѣмецкихъ государствахъ, не имѣвшихъ банковъ.

Во время совѣщаній о банковомъ законѣ, 22-го апрѣля 1806 г., законѣ, служащемъ и до сихъ поръ основою банковой организаціи во Франціи, Напополеонъ высказалъ слѣдующій взглядъ: „Банкъ принадлежитъ не однимъ акціонерамъ, но и государству, такъ какъ послѣднее даруетъ ему привиллегію выпуска монеты (т. е., ассигнацій)“. Этими словами императоръ опредѣлилъ характеръ новой банковой организаціи; выпускъ ассигнацій, который до сихъ поръ не подвергался никакимъ ограниченьямъ, сдѣлался привиллегіею національнаго банка. Когда въ 1848 г. декретами національнаго собранія отъ 27-го апрѣля, провинціальные банки были слиты съ французскимъ банкомъ черезъ присоединеніе ихъ акціонернаго капитала къ капиталу послѣдняго, — то это было лишь дальнѣйшимъ развитіемъ основнаго принципа, принятаго въ самомъ началѣ. Съ этой поры, во Франціи нѣтъ другаго ассигнаціоннаго банка, а существуютъ лишь вѣтви главнаго учрежденія; число этихъ вѣтвей, ограничивавшееся въ началѣ 14-ью, впослѣдствіи было доведено до 37. Опасность этой централизаціи и монополіи въ банковомъ дѣлѣ лежала въ томъ, что правитель-

Тот же текст в современной орфографии

лагают, от 200 до 300 миллионов талеров. Между тем как, с одной стороны, все дела стали как за неимением сбыта для товаров, так и за недостатком капитала, необходимого для производства, с другой стороны, норма процентов поднялась страшно высоко, так что нередко нельзя было достать денег даже за ростовщические проценты. Таким образом, все законы, заправляющие обращением денег и капиталов, были как будто перевернуты вверх дном. Потребители ограничивались удовлетворением необходимейших своих потребностей, и даже после того как магазины стали постепенно опорожняться, и необходимость возобновления производства с каждым днем давала себя настоятельнее чувствовать, прошло еще довольно много времени, прежде чем производство пошло своим обычным, правильным ходом.

Таким образом, понятно, что когда после парижского государственного переворота капиталы повыползли из норок, в которые попрятались, норма процента тотчас же значительно упала. Этим-то моментом воспользовалось французское правительство, с одной стороны, для понижения пятипроцентной ренты до четырёх с половиной процентов, а, с другой стороны, — для возобновления построек железных дорог, приостановленных с 1848 года. С этою последнею целью с Французским банком вступили в соглашение, чтобы он понизил свой дисконт в марте 1852 года, с четырёх процентов на три, и расширил свой кредит под акции железных дорог и под вексели почти до 400 миллионов франков. Чтобы объяснить возможность этих крупных операций, нам необходимо оглянуться на историю этого учреждения, которое являло миру то утешительное зрелище, что в самом разгаре волнений, весною 1848 года, кредит в Париже стоял лучше, чем в маленьких немецких государствах, не имевших банков.

Во время совещаний о банковом законе, 22 апреля 1806 года, законе, служащем и до сих пор основою банковой организации во Франции, Наполеон высказал следующий взгляд: «Банк принадлежит не одним акционерам, но и государству, так как последнее дарует ему привилегию выпуска монеты (то есть ассигнаций)». Этими словами император определил характер новой банковой организации; выпуск ассигнаций, который до сих пор не подвергался никаким ограничениям, сделался привилегией национального банка. Когда в 1848 году декретами национального собрания от 27 апреля провинциальные банки были слиты с Французским банком через присоединение их акционерного капитала к капиталу последнего, то это было лишь дальнейшим развитием основного принципа, принятого в самом начале. С этой поры во Франции нет другого ассигнационного банка, а существуют лишь ветви главного учреждения; число этих ветвей, ограничивавшееся вначале четырнадцатью, впоследствии было доведено до тридцати семи. Опасность этой централизации и монополии в банковом деле лежала в том, что правитель-