диться видомъ деревьевъ и зеленѣющихъ полей, не переставая ходить каждый день на свою работу. Нездоровыя старыя улицы Лондона должны были, мало по малу, исчезнуть, и на мѣсто ихъ, въ окрестностяхъ Лондона, должны были возникнуть деревеньки и жилища, окруженныя садами, въ которыхъ рабочій могъ проводить всю часть своей жизни, незанятую работой, включая только въ расходъ на наемъ своего домика плату за проѣздъ по желѣзной дорогѣ къ мѣсту своихъ профессіональныхъ занятій и обратно. Образъ жизни милліоновъ людей долженъ былъ улучшиться, такъ какъ являлась возможность доставлять во внутренность страны рыбъ изъ дальнихъ морей и фрукты изъ чужихъ странъ, а также масло, молоко и овощи — прямо изъ деревни въ городъ. Потребности и желанія каждаго, благодаря этому новому всемірному средству сообщенія, могли быть тотчасъ же узнаны, и привозъ могъ сообразоваться съ потребностями и желаніями. Перемѣна была громадная, открывавшіяся перспективы поражали величіемъ. Но этой перемѣнѣ, такъ же, какъ и всякой другой, приходилось на первыхъ порахъ побороть массу трудностей и препятствій“ [1].
Когда миновалъ первый страхъ, внушаемый новизною этихъ предпріятій, и когда первые обильные барыши успѣли раззадорить алчность капиталистовъ, — всѣми головами, склонными къ безумнымъ спекуляціямъ, вскорѣ овладѣло настоящее желѣзнодорожное бѣшенство. Проснулась конкурренція и довела соревнованіе до зависти, ослѣплявшей людей на всѣ другія соображенія: проектировались линіи желѣзныхъ дорогъ, не имѣвшія, повидимому, другой цѣли, какъ губить одна другую. Увлеченіе смѣлостью, новизною и обширностью предпріятій шло рука объ руку съ жаждою быстрой и легкой наживы, — безумная смѣлость и ажіотажъ всюду ворочали дѣлами и вскорѣ снова дошло до того положенія, при которомъ спекуляція не спрашивала ни о необходимости, ни о полезности, ни о доходности предпріятія, а заботилась лишь о томъ, чтобы добывать концессіи, открывать подписки и спускать акціи съ надбавкою въ публику. Безразсудные и несвѣдущіе люди бросались очертя голову въ этотъ водоворотъ и погибали въ немъ, либо жертвами своихъ соблазнителей, либо вмѣстѣ съ самими соблазнителями. Вскорѣ появилась серьозная опасность, что весь свободный капиталъ, находящійся въ обращеніи, будетъ со-
- ↑ Намъ неизвѣстно, для чего авторъ привелъ всю эту тираду писательствующей миссъ, — тираду, въ которой, конечно, смѣшно было бы и искать что-нибудь похожее на серьозную характеристику переворота, осуществленнаго въ экономическомъ, соціальномъ и политическомъ быту современныхъ обществъ введеніемъ желѣзныхъ дорогъ. Мы не выбросили эту тираду въ переводѣ единственно потому, что она казалась намъ довольно курьознымъ обращикомъ того, какъ желѣзнодорожный прогрессъ представлялся вначалѣ господамъ и госпожамъ, смотрящимъ на жизнь въ окошко.
диться видом деревьев и зеленеющих полей, не переставая ходить каждый день на свою работу. Нездоровые старые улицы Лондона должны были мало-помалу исчезнуть, и на место их в окрестностях Лондона должны были возникнуть деревеньки и жилища, окруженные садами, в которых рабочий мог проводить всю часть своей жизни, не занятую работой, включая только в расход на наем своего домика плату за проезд по железной дороге к месту своих профессиональных занятий и обратно. Образ жизни миллионов людей должен был улучшиться, так как являлась возможность доставлять во внутренность страны рыб из дальних морей и фрукты из чужих стран, а также масло, молоко и овощи — прямо из деревни в город. Потребности и желания каждого, благодаря этому новому всемирному средству сообщения, могли быть тотчас же узнаны, и привоз мог сообразоваться с потребностями и желаниями. Перемена была громадная, открывавшиеся перспективы поражали величием. Но этой перемене, так же как и всякой другой, приходилось на первых порах побороть массу трудностей и препятствий»[1].
Когда миновал первый страх, внушаемый новизною этих предприятий, и когда первые обильные барыши успели раззадорить алчность капиталистов, — всеми головами, склонными к безумным спекуляциям, вскоре овладело настоящее железнодорожное бешенство. Проснулась конкуренция и довела соревнование до зависти, ослеплявшей людей на все другие соображения: проектировались линии железных дорог, не имевшие, по-видимому, другой цели, как губить одна другую. Увлечение смелостью, новизною и обширностью предприятий шло рука об руку с жаждою быстрой и легкой наживы; безумная смелость и ажиотаж всюду ворочали делами и вскоре снова дошло до того положения, при котором спекуляция не спрашивала ни о необходимости, ни о полезности, ни о доходности предприятия, а заботилась лишь о том, чтобы добывать концессии, открывать подписки и спускать акции с надбавкою в публику. Безрассудные и несведущие люди бросались очертя голову в этот водоворот и погибали в нем либо жертвами своих соблазнителей, либо вместе с самими соблазнителями. Вскоре появилась серьезная опасность, что весь свободный капитал, находящийся в обращении, будет со-
- ↑ Нам неизвестно, для чего автор привел всю эту тираду писательствующей мисс — тираду, в которой, конечно, смешно было бы и искать что-нибудь похожее на серьезную характеристику переворота, осуществленного в экономическом, социальном и политическом быту современных обществ введением железных дорог. Мы не выбросили эту тираду в переводе единственно потому, что она казалась нам довольно курьезным образчиком того, как железнодорожный прогресс представлялся вначале господам и госпожам, смотрящим на жизнь в окошко.
