„Графъ“ возвращалсявъ конкѣ съ Песковъ, очень довольный, что дѣло съ этимъ „мерзавцемъ“ было покончено такъ скоро и легко. Онъ не ожидалъ, что „дяденька“ окажется такимъ трусомъ и отдастъ документъ первому встрѣчному, который пугнетъ его. Теперь можно и пообѣдать. Но прежде „графъ“ рѣшилъ, не смотря на голодъ, свершить маленькую вечернюю экскурсію въ одну изъ людныхъ улицъ и, глядя по успѣху, позволить себѣ болѣе или менѣе роскошное меню обѣда.
Деньги, бывшія у „графа“ въ карманѣ, онъ считалъ Антошкиными и взять изъ нихъ на обѣдъ считалъ возможнымъ только въ случаѣ крайней необходимости.
Доѣхавъ до Михайловской, онъ пошелъ по лѣвой сторонѣ Невскаго и сдѣлалъ нѣсколько предложеній одолжить ему какую-нибудь монетку. Не смотря на то, что предложенія эти дѣлались и по-русски, и по-французски, и по-нѣмецки, ни одна душа не одолжила „графа“, и онъ повернулъ въ Большую Морскую.
У ресторана Кюба онъ замѣтилъ господина въ путейской формѣ, выходившаго съ какой-то дамой изъ подъѣзда ресторана со стороны Кирпичнаго переулка, и быстро очутился возлѣ инженера. При свѣтѣ фонаря онъ разглядѣлъ веселое, жизнерадостное молодое еще лицо съ сѣдоватыми волосами, выбивавшимися изъ-иодъ фуражки. Инженеръ оживленно и громко что-то говорилъ дамѣ подъ густой вуалью.
— Господинъ инженеръ, — проговорилъ почти на ухо „графъ“ своимъ сипловатымъ баскомъ — не откажите послѣ устрицъ одолжить монетку на скромный обѣдъ... Премного обяжете...
