тяжело досказать то, что причиняло ей страданіе. Оно въ эту минуту выражалась въ чертахъ ея лица, во всей ея приникшей фигуркѣ.
— Я не смѣю осуждать отца, — произнесла она наконецъ упавшимъ голосомъ, — я все-таки люблю папу, и мнѣ жаль его, но я... я потеряла къ нему уваженіе. Вѣдь это ужасно, дядя. Не правда ли?.. Не уважать отца?..
„Графъ“ угрюмо молчалъ, опустивъ голову.
Что могъ и смѣлъ онъ сказать дочери человѣка, котораго давно считалъ подлецомъ. Чѣмъ могъ онъ утѣшить Нину?
И въ первый разъ, кажется, во всю его жизнь въ немъ пробудилось чувство состраданія и жалости къ брату. Не смотря на все свое богатство и важное положеніе, онъ несчастливъ. У брата нѣтъ такого преданнаго любящаго созданія, какое есть у него, у бывшаго отверженца.
— Я съ радостью приняла предложеніе, — продолжала молодая женщина, — я любила этого человѣка, я ждала новой дѣятелыюй жизни, новыхъ людей, и вмѣсто того нашла почти то же, что и въ нашемъ свѣтскомъ обществѣ. Та же погоня за карьерой, за деньгами... То же равнодушіе къ вопросамъ, не имѣющпмъ отношенія къ ихъ спеціальности, тѣже интриги... И это ученые! Профессора!.. Мой мужъ оказался такимъ же... Разница въ нашихъ характерахъ, взглядахъ, мнѣніяхъ обнаружилась скоро и наконецъ дошла до того, что я просила развода.
— Онъ даетъ его?
— Охотно. Тѣмъ болѣе, что вѣдь женитьба не принесла ему ничего... Отецъ не далъ мнѣ приданаго... Онъ только сдѣлалъ тряпки и выдаетъ мнѣ
