„Графъ“, знавшій, благодаря Антошкѣ, всѣ іерархическія степени заводскихъ служащихъ, вполнѣ проникся важностью этого повышенія, и радостно проговорилъ:
— Ну, поздравляю тебя, Антоша, поздравляю тебя, родной... Годъ на заводѣ и уже помощникъ мастера... Это что-то необыкновенное... Иди, братъ, вымой скорѣй руки, чтобъ я ихъ пожалъ... Кстати, вотъ и Марѳа несетъ произведеніе Адели Карловны.
— И жалованье назначили, Александръ Иванычъ! Пятьдесятъ рублей въ мѣсяцъ! — почти выкрикнулъ Антошка, уходя за перегородку и принимаясь за мытье.
— Пятьдесятъ рублей!? — воскликнулъ „графъ“, не вѣря своимъ ушамъ.
— Пятьдесятъ! — повторилъ Антошка, отфыркиваясь. — Съ перваго числа. И обѣщали сдѣлать мастеромъ.
— Молодецъ, Антоша... Ты блистательно начинаешь свою карьеру... Въ восемнадцать лѣтъ и уже пятьдесятъ рублей... Да вѣдь это жалованье поручика... Ай да справедливый „печальный пасынокъ природы“!.. Ай да вашъ строгій Арнольдъ Оскаровичъ! Онъ, значить, оцѣнилъ тебя, понялъ, какой ты талантливый человѣкъ! — радостно говорилъ „графъ“.
И когда Антошка вышелъ изъ-за перегородки, графъ крѣпко пожалъ руку Антошки, потомъ привлекъ его къ себѣ, обнялъ и что-то долго не выпускалъ Антошку изъ своихъ объятій, желая скрыть радостныя слезы, которыя невольно застилали глаза.
— Ну, теперь садись и ѣшь... Подробности ве-
