Страница:История одной жизни (Станюкович, 1896).pdf/268

Эта страница не была вычитана


— Но я и не думалъ сурово обходиться съ ней, — промолвилъ онъ.

Но Опольева не слушала и продолжала:

— Ты упрямъ, но и она упряма... Мало ли что можетъ прійти ей въ голову?.. Ей можетъ показаться, что ты ее не любишь, и она уйдетъ отъ насъ... Примѣры такіе бывали... Вспомни исторію у Вяземцевыхъ?.. Дочь ихъ ушла... И, наконецъ, неужели ужъ такое преступленіе бывать у твоего брата, котораго ты не можешь простить, а твоя дочь полюбила?..

Но тутъ ужъ его превосходительство не выдержалъ. Едва сдерживая бѣшенство, онъ растворилъ двери кабинета, и госпожа Опольева тотчасъ же смолкла и догадалась уйти.

Съ тяжелыми думами сидѣла и Нина въ своей комнатѣ. Отецъ представлялся теперь въ ея глазахъ совсѣмъ другимъ человѣкомъ. Тяжелыя обвиненія въ несправедливости, въ жестокости, въ нетерпимости къ чужимъ миѣніямъ невольно роились въ ея головѣ, смущая въ то же время дѣвушку, и напрасно она старалась найти оправданіе для отца. Что-то непонятно жестокое и злопамятное чувствовалось въ этихъ нападкахъ на брата... А это издѣвательство надъ ея словами, полное насмѣшливой злости?

Нина сидѣла грустная, и вся ея жизнь, которую вела она, казалась ей какою-то пустою, безцѣльною, ни для кого ненужною. Къ чему и зачѣмъ вся эта роскошь, которою она окружена и которая ее нисколько не дѣлаетъ счастливою?

И она завидовала въ эти минуты тѣмъ трудящимся интеллигентнымъ дѣвушкамъ, у которыхъ