— Не вѣритъ.
— Такъ я постараюсь убѣдить папу! — промолвила Нина.
— Нѣтъ, Нина, нѣтъ, не дѣлай этого... Это безполезно... И вообще... вообще, лучше не противорѣчь ему. Къ чему? Отца ты но переубѣдишь и только огорчишь его. А онъ тебя такъ любитъ...
— Но, мама... Что ты говоришь? Неужели я должна согласиться съ папой, что дядя гадкій человѣкъ, и что онъ не заслуживаетъ никакого участія, когда я убѣждена въ противномъ?.. И неужели папа можетъ сердиться на это?..
Опольева не знала, что отвѣчать, и снова повторила:
— Во всякомъ случаѣ, Нина... помни, что не слѣдуетъ огорчать отца... Ну, иди, иди... Онъ тебя ждетъ...
Молодая дѣвушка пошла въ кабинета.
33.
Опольевъ такъ же мало зналъ свою дочь, какъ и дочь — отца.
Онъ ее очень любилъ тою эгоистическою любовью, которою любятъ родители своихъ дѣтей, любя въ нихъ самихъ себя. Онъ былъ всегда съ ней ласковъ и нѣженъ, заботился объ ея удовольствіяхъ, нарядахъ, перекидывался съ ней словами, полными ласки, въ тѣ рѣдкія минуты, когда видѣлъ ее въ свободное отъ службы время, но никогда съ ней серьезно ни о чемъ не говорилъ, привыкши считать ее дѣвочкой даже и тогда, когда она вышла изъ института.
