Въ голосѣ княгини звучала участливая нотка.
— Меня не мудрено не узнать... А васъ я сейчасъ узналъ... Вы такъ мало перемѣнились съ тѣхъ поръ, какъ я имѣлъ честь встрѣчаться съ вами еще тогда... въ обществѣ! — съ рыцарской любезностью отвѣчалъ когда-то свѣтскій Донъ-Жуанъ, почтительно пожимая руку княгинѣ и склоняя свою сѣдую кудрявую голову по всѣмъ правиламъ хорошо восиитаннаго свѣтскаго человѣка прежнихъ временъ.
И по-англійски онъ не разучился говорить.
— Ну и я постарѣла. Годы идутъ и не возвращаются! — промолвила княгиня, чуть-чуть краснѣя.
И словно бы боясь, чтобъ разговоръ не продолжался на интимныя темы, продолжала уже по-русски и нѣсколько дѣловымъ тономъ предсѣдательницы Общества „Помогай ближнему!“
— А вы съ вашимъ питомцемъ навѣщаете мою дѣвочку? Это очень мило съ вашей стороны.
И „графъ“ тотчасъ же понялъ, чего хочетъ княгиня, и отвѣчалъ:
— Старая знакомая моего питомца, княгиня, — Какъ же... Тогда вѣдь мы всѣхъ бѣдняжекъ освободили, благодаря указаніямъ этого мальчика... А этотъ солдатъ куда-то исчезъ... Посмотрите, какая стала славная дѣвочка эта Анюта, и какъ она полюбила пріютъ. Ты любишь пріютъ, дѣвочка? Говори правду... Не бойся...
— Очень люблю...
— Вотъ видите... А вашъ мальчикъ такъ его боялся... И вы написали мнѣ тогда такое письмо...
— Простите, княгиня, если оно было рѣзко, — снова заговорилъ по-англійски Александръ Ивано-
