кихъ безпризорныхъ и заброшенныхъ дѣтей у нищихъ ихъ родственниковъ, обѣщая содержать дѣтей и вдобавокъ еще платитъ за это извѣстную сумму денегъ. Антошку, впрочемъ, Иванъ Захаровичъ пріобрѣлъ почти задаромъ у одной пьянчужки-вдовы, у которой ребенокъ очутился на рукахъ послѣ смерти его матери-прачки.
Дѣла Ивана Захаровича сразу пошли хорошо. Маленькіе нищенки ежедневно приносили ему изрядную выручку, и онъ держалъ ихъ въ ежовыхъ рукавицахъ, строго наказывая, если они приносили, по его мнѣнію, мало. Справедливость требуетъ, однако, сказать, что до женитьбы Ивана Захаровича положеніе дѣтей было сноснѣе: ихъ и кормили лучше, и Иванъ Захаровичъ билъ ихъ только тогда, когда былъ очень пьянъ уже къ вечеру, когда онъ возвращался изъ трактира, а дѣти съ „работы“. Жившая при немъ, въ качествѣ помощницы, корявая Агафья жалѣла дѣтей и часто ихъ защищала.
На бѣду Иванъ Захаровичъ влюбился въ рыжую, худую „Марью“, встреченную имъ въ трактирѣ, который онъ посѣщалъ, и гдѣ онъ за стаканчикомъ водки нерѣдко бесѣдовалъ съ прикащикомъ о политикѣ и, вообще, велъ отвлеченные разговоры, до которыхъ былъ охотникъ. Трудно сказать, чѣмъ привлекла Ивана Захаровича эта дѣвица: своими ли выкаченными, наглыми глазами, умѣньемъ ли ругаться хуже извощика, бѣлымъ ли, покрытымъ веснушками, лицомъ, не потерявшимъ еще свѣжести молодости, но только Иванъ Захаровичъ окончательно „втюрился“, и очень скоро женился.
Съ тѣхъ поръ какъ водворилась Марья Пет-
