бою заживемъ хорошо, то обязаны этимъ ей... Такія барышни очень рѣдки среди тѣхъ, которыхъ ты зовешь „важными графинями и княгинями“. Не забудешь?
— Никогда не забуду, Александръ Иванычъ! — съ чувствомъ проговорилъ Антошка.
— То-то... Ты у меня признательный мальчикъ... Это, братецъ, хорошая черта... Ну, а теперь зови Анисью Ивановну... Надо съ ней разсчитаться...
Добрая женщина обрадовалась отъ всей души, узнавши, какую значительную сумму прислала племянница ея жильцу, и поздравила его.
— На экипировку прислала и вообще на обзаведенье... Комната, говоритъ, темная и маленькая... Требуетъ, чтобъ я перебрался отъ васъ, Анисья Ивановна! — объяснялъ „графъ“.
— Ужъ какая же это комната... Въ такой ли вамъ жить!..
— И въ трущобахъ жилъ, Анисья Ивановна, всего бывало... Но только я долженъ вамъ сказать, что мнѣ очень грустно разстатьсясъ вами, Анисья Ивановна... Я испыталъ на себѣ, какая вы добрая женщина... Знаю, кто содержалъ меня во время болѣзни и, повѣрьте, никогда этого не забуду...
— Ну, что вы, что вы, батюшка, Александръ Иванычъ! — говорила смущенная хозяйка... Отчего и не подѣлиться, чѣмъ можешь... У всякаго человѣка бываетъ нужда...
— Да только не всякій дѣлится... Ну, не будемъ объ этомъ говорить... Сколько я вамъ долженъ?
— Восемь рублей, Александръ Иванычъ, да за комнату пять, всего тринадцать рублей.
— Только-то?.. Ужъ что-то слишкомъ мало!
