„Ишь вѣдь дядю нищаго своего пошла провѣдать“, сочувственно подумалъ кучеръ, который ужъ узналъ сегодня на кухнѣ, кто такой братъ ихъ генерала.
Не безъ нѣкоторой брезгливости поднялась Нина по темной, вонючей лѣстницѣ, съ мокрыми ступеньками и покрытыми сыростью стѣнами. Изъ многихъ квартиръ съ открытыми дверями шелъ скверный запахъ кухни и смрада. По лѣстницѣ шмыгнули какія-то подозрительныя мужскія фигуры, скверно одѣтыя, съ испитыми физіономіями и удивленно озирали нарядно одѣтую барышню. И Нинѣ становилось жутко.
— Вотъ здѣсь, пожалуйте.
И дворникъ дернулъ звонокъ.
За дверями послышалось шлепанье туфель, и Анисья Ивановна въ кофтѣ и юбкѣ, съ засученными руками, показалась въ дверяхъ.
— Вамъ кого? — удивленно спросила она.
— Александръ Ивановичъ Опольевъ здѣсь живетъ?
— Здѣсь... здѣсь... Пожалуйте, барышня! — привѣтливо встрѣтила Нину квартирная хозяйка, догадавшись по описанію Антошки, что это та самая племянница, которая помогла „графу“.
— Можно къ нему войти? — робко спросила Нина и невольно поморщилась, вдыхая отваратительный спертый воздухъ маленькой квартирки.
— Очень даже можно... Александръ Иванычъ сегодня первый разъ встали и сидятъ... Неугодно ли? Входите... Вотъ ихъ комната...
Нина постучала.
— Войдите! — раздался изъ комнаты низкій сиповатый басокъ „графа“.
