ками. Его утѣшали, что теперь положеніе его совсѣмъ измѣнится, и онъ сдѣлается вполнѣ хорошимъ мальчикомъ и будетъ знать не только „Отче нашъ“, но и другія молитвы и вполнѣ оправдаетъ заботы о немъ Общества „Помогай ближнему!“.
Антошка принималъ всѣ эти знаки сочувствія довольно равнодушно и, къ ужасу секретаря Евгенія Аркадьевича, даже не благодарилъ, а только хлопалъ глазами, очевидно, не вполнѣ понимая въ чемъ дѣло и какимъ образомъ изменится его положеніе, если ни одна изъ этихъ „княгинь“, подходившихъ къ нему и находившихъ, что онъ бѣдный мальчикъ, не дала ему ни гривенника. „А дай каждая изъ нихъ по гривеннику — было бы ровно 90 копѣекъ!“ быстро рѣшилъ въ умѣ своемъ Антошка математическую задачу.
Двухъ мужчинъ онъ вовсе не принялъ въ разсчетъ при этой выкладкѣ, такъ какъ сразу почувствовалъ не особенно дружелюбное отношеніе ихъ къ себѣ. Особенно этотъ „щуплый“ брезгливо посматривалъ на него своими стеклянными голубыми глазами... Отъ этихъ двухъ господъ нечего было и ожидать хотя бы пятака — и чортъ съ ними!..
Но барыни, кажется, могли бы дать по гривеннику. Не бойсь, не обѣднѣли бы. А то трепали по щекѣ и ушли себѣ, а еще княгини?...
Нечего сказать: „Довольно скупыя княгини!“ — подумалъ Антошка, оставаясь наединѣ съ княгиней Моравской въ большой залѣ и поглядывая, какъ она писала какое-то письмо.
„Вѣрно, графу и, вѣрно, сейчасъ вложитъ бумажку“, рѣшилъ про себя Антошка.
Но его подвижное выразительное лицо, только-
