красненькую: „купите, молъ, себѣ теплый воротникъ“, и дѣло съ концомъ! А то изъ-за такихъ пустяковъ собираться и разсуждать, заставляя человѣка зря дожидаться, — это Антошка находилъ невѣроятнымъ и „довольно даже глупымъ“.
И онъ нодумалъ, что вѣрно княгиня забыла про него, а лакей вретъ и смѣется надъ нимъ, разчесанная шельма!
„Знаю я ихъ подлецовъ. Они любятъ издѣвку!“ — рѣшилъ про себя Антошка, испытавшій не разъ во время лѣтнихъ экскурсій по дачамъ съ ларькомъ лакейскія каверзы.
Однако онъ не выразилъ на своемъ лицѣ подозрѣнія и сдѣлалъ видъ, что вполнѣ повѣрилъ словамъ лакея.
„Пусть себѣ думаетъ, что надулъ!“
Но когда, наконецъ, этотъ же самый лакей торопливо вошелъ на кухню съ приказаніемъ Антошкѣ итти за нимъ и, разрѣшивъ Антошкѣ остаться въ блузѣ, ввелъ его въ большую залу, Антошка, увидавъ сидѣвшихъ за столомъ лицъ, убѣдился, что лакей былъ правъ.
„Вѣрно, все княгини и князья!“ подумалъ онъ и, оставленный лакеемъ у двери, поглядывалъ на „княгинь“ безъ особеннаго смущенія и страха, имѣя уже случай изъ продолжительнаго свиданія съ самой настоящей княгиней убѣдиться, что страшнаго въ нихъ рѣшительно ничего нѣтъ. Это нето, что „дяденька“, „рыжая вѣдьма“. или озвѣрѣвшій „фараонъ!“
Онъ замѣтилъ, что княгиня что-то сказала щуплому барину, сидѣвшему около нея, и тотъ направился къ нему.
