щадь, прибавила ходу, и бригъ понесся съ большой быстротой, весь вздрагивая отъ быстраго хода и скрипя всѣми своими членами. Новолны уже не догоняли судна. Зато бригъ зарывался носомъ, и бакъ обливался водою. Фокъ-мачта, казалось, нагибалась чуть-чуть подъ тяжестью парусовъ. Опасность отъ оплошности рулевыхъ увеличивалась еще болѣе. Могла и треснуть фокъ-мачта.
Но капитанъ словно бы ничего не боялся, и что-то дерзкое до наглости было въ его лицѣ. И онъ улыбнулся, какъ бы торжествуя побѣду надъ свирѣпымъ штормомъ, которымъ воспользоваля, и только по временамъ перегибался съ высоты юта и кричалъ внизъ, гдѣ у штурвала стояли рулевы:
— Не зѣвайте, Гаукъ… Дѣло серіозное.
— Вижу, капитанъ.
— Лупимъ отлично.
— Превосходно, капитанъ.
— Можемъ прямо и къ дьяволамъ попасть… Какъ вы полагаете, Гаукъ?
— Весьма легко, капитанъ!
— А я этого не хочу, Гаукъ. Еще не время! — самоувѣренно крикнулъ Блэкъ.
И снова смолкъ, посматривая впередъ.
— Отчаянный человѣкъ этотъ капитанъ… Не правда ли, Чайкъ? — проговорилъ рыжій Бутсъ.
— Да… Много въ немъ храбрости…
— Терять ему нечего… Въ Санъ-Франциско у него все потеряо: и деньги, и репутація, и женщина, которую онъ любитъ…
Къ полудню штормъ сталъ «отходить», и всѣ повеселѣли.
— Спустите, Гаукъ, эту испанскую каналью съ марса. Теперь ужъ онъ не будетъ своею трусостью смущать другихъ.
— Есть, капитанъ.
— Становитесь на мое мѣсто, а я посплю часъ-другой… И Чайку хочется, вѣрно, спать? Пусть его смѣнятъ!
Съ этими словами онъ спустился внизъ, сопутствуемый своимъ
