вечеръ. Миссъ Нора обѣщала, по просьбѣ двухъ рабочихъ янки что-нибудь спѣть.
Джемсонъ увелъ Чайка въ кабинетъ и въ нѣсколько словъ покончилъ съ нимъ дѣло, объяснивъ, какія будутъ его обязанности.
— Если, Чайкъ, будете полезны, жалованье прибавится; если черезъ мѣсяцъ я увижу, что ие годитесь, дамъ расчетъ, и вы уходите. Согласны?
— Вполнѣ.
— Сестра о васъ говорила... И адвокатъ, у котораго вы были, писалъ о васъ... Мнѣ нѣтъ дѣла до вашихъ мнѣній... Извините, я считаю ихъ нелѣпыми... Сестра ихъ не считаетъ такими... Но это не мѣшаетъ мнѣ уважать васъ, Чайкинъ... Помните, не проговоритесь передъ сестрой и племянницей, что знаете, кто капитанъ Блэкъ. Прошу васъ, Чайкъ... Блэкъ о васъ справлялся... Онъ очень васъ любитъ.
— Я много ему обязанъ, мистеръ Джемсонъ.
— Онъ вамъ больше, Чайкинъ... Ну, дѣло покончено. Пойдемте слушать Нору, Чайкъ.
Чайкинъ былъ удивленъ, когда увидѣлъ за фортепіано стараго Вилька, аккомпанирующаго миссъ Норѣ.
Чайкинъ опустился въ кресло и слушалъ.
Голосъ молодой дѣвушки былъ прелестный... Она пѣла просто, задушевно, и Чайкинъ заслушался... Звуки неслись чистые и красивые, и Чайкину вспомнилось дѣтство, когда онъ слушалъ пѣніе. барышни-помѣщицы и приходилъ въ восторгъ.
Миссъ Нора окончила какую-то мажорную арію и затѣмъ начала какую-то грустную мелодію романса.
Чайкина охватило невыразимо грустное настроеніе... Онъ слушалъ, и въ мечтахъ и грезахъ онъ былъ не здѣсь, въ этой гостиной въ Калифорніи... онъ былъ въ Россіи, гдѣ люди такъ понятны ему... И ему было такъ жаль Кирюшкина... И самъ онъ здѣсь чувствовалъ себя такимъ чужимъ, такимъ одинокимъ.
Ему казалось, что все это какая-то волшебная сказка, и его судьба такая же диковинная.