А завтра еще раньше встанете... Завтракъ готовъ у меня съ пяти часовъ утра... Кушайте на здоровье, Чайкинъ... Кушайте!.. Хозяйка любитъ, чтобы рабочіе джентльмены ѣли больше!—весело и добродушно трещала, видимо, болтливая и экспансивная негритянка.
Чайкинъ отвѣтилъ, что онъ съ удовольствіемъ завтракаетъ.
— И слава Богу, Чайкъ... И, вѣрно, будете много ѣсть. Здѣсь воздухъ здоровый, Чайкинъ... И васъ давно ждали сюда... Адвокатъ изъ Фриски писалъ нашей миссисъ. Кухарка изъ ранчи говорила. А я здѣсь кухарка... Меня зовутъ Сузанной, если вамъ нужно знать, какъ меня зовутъ... Я давно у миссисъ Браунъ живу и давно свободная негритянка. Миссисъ Брауиъ и купила меня въ Ныо-Орлеанѣ, чтобы дать мнѣ свободу... О, какая добрая миссисъ... Я нянькой у миссъ Норы была, когда она была вотъ такой маленькой!— прибавила Сузанна, показывая своей пухлой рукой на нѣсколько футовъ отъ пола, чтобы показать, какая маленькая была Нора.—Добрыя онѣ обѣ... Спаси ихъ Господь!.. А вы, Чайкъ, что же ветчины не ѣдите? Или не нравится вамъ?
— Напротивъ, очень. Но я сытъ...
Сузанна унесла блюдо и, вернувшись, предложила Чайку выпить еще «чашечку».
Чайкинъ отказался. Онъ вполнѣ доволенъ. Больше не хочетъ.
— Такъ, съ вашего позволенія, я поставлю кофе и молоко на плиту. Скоро и наши придутъ завтракать... Вы подождите, Чайкъ... Познакомитесь...
Черезъ минуту Сузанна уже снова затараторила: сперва вкратцѣ изложила свою автобіографію, всплакнула о сынкѣ Томи, умершемъ отъ горла, разсказала, что мужъ гдѣ-то пропадаетъ по свѣту, но, вѣрно, въ концѣ-концовъ вернется къ своей старухѣ Сузаннѣ, и затѣмъ стала разспрашивать, откуда Чайкинъ и давно ли въ Америкѣ.
Чайкинъ удовлетворилъ жадное любопытство негритянки, и, вѣроятно, его откровенность была одной изъ причинъ расположенія Сузанны къ новенькому на фермѣ.
