— Ревекка.
— Спасибо вамъ, Ревекка Абрамовна! — взволновано говорилъ благодарный матросъ, взглядывая на Ревекку признательнымъ взглядомъ.
И его сѣрые мягкіе глаза такъ и лучились.
— И вамъ спасибо…
— Мнѣ-то за что?
— А за то, что совѣсть вы во мнѣ тронули… Вижу: вы такой простой, довѣрчивый, всему вѣрите, худого про людей не думаете… Совѣсть-то и подала голосъ и показала, какая я дурная… Теперь ужъ обманомъ жить не хочется… Такъ и скажу папенькѣ. Пусть сердится, а ужъ я не стану заманивать бѣдныхъ матросовъ.
И Ревекка, взявши слово съ матроса, что онъ сохранитъ втайнѣ все, что она ему скажетъ, разсказала, чѣмъ занимается отецъ, и какъ вчера Чайкинъ, благодаря заступничеству ея и матери, не былъ опоенъ и увезенъ ночью на корабль.
— Тоже и папеньку жалко! — прибавила Ревекка. — Какъ пошли дѣла хуже, обѣднѣлъ онъ, такъ и сталъ заниматься этимъ дѣломъ. Изъ-за насъ, маменьки да меня, людей погубляетъ.
Скоро вернулась мать съ покупками и ласково привѣтствовала гостя.
Цѣлый день Чайкинъ провелъ въ обществѣ двухъ евреекъ. Онъ предложилъ чѣмъ-нибудь помочь имъ: подмелъ комнаты, чистилъ овощи и мылъ посуду. А обн женщины старались подбодрить и
