старина, не нужно ни кучера, нипрачки, ни респектабельной невѣсты съ приданымъ, ни капитала на вѣрное дѣло, ни компаніона для золотыхъ пріисковъ, — продолжалъ, понііжая голосъ, мистеръ Смитъ,—то говорите потише, зачѣмъ пришли... А то эта дохлая каналья, которой нечего дѣлать тамъ (мистеръ Смитъ кивнулъ головой по направленію къ дверямъ), отъ скуки можетъ подслушивать, а вы помните. Билль, я никогда не имѣлъ привычки вести дѣловые разговоры иначе, какъ съ глаза на глазъ и безъ посредниковъ...
— Такой же осторожныйи предусмотрительный, какъ и прежде были, Смитъ!
— Безъ осторожности живутъ только святые или очень богатые люди, Билль, а я ни святъ, ни богатъ!—усмѣхнулся Смитъ.
И съ этими словами онъ всталъ съ мѣста, подошелъ къ двери, открылъ ее, что-то проговорилъ своему клерку, затѣмъ заперъ двери на ключъ и, приблизившись къ Биллю, проговорилъ:
— Пойдемте, сядемъ вонъ въ тотъ уголокъ. Билль.Я его называю уголкомъ дружескихъ бесѣдъ... Тамъ мы поговоримъ по-пріятельски.
И онъ направился въ дальній уголъ комнаты, гдѣ стояли рядомъ два кресла.
Идя вслѣдъ за нимъ. Билль замѣтилъ, что Смитъ и Ко нащупалъ что-то рукой въ карманѣ, и не усомнился, конечно, что это «что-то» былъ револьверъ, при чемъ невольно вспомнилъ ходившіе среди «молодцовъ Запада» слухио томъ, что Смитъ иногда, вмѣсто комиссіонера, исполняетъ роль «агента»и притомъ довольно рѣшительно. По крайней мѣрѣ, въ числѣ многихъ доблестныхъ подвиговъ Смита, о которыхъ однажды разсказывали подвыпившіе рыцари большой дороги въ гостиницѣ Денвера, не стѣсняясь присутствіемъ Билля, значился особенно блестящій, возбуждавшій общее сочувствіе подвигъ Смита, состоявшій въ томъ, что переодѣтый сыщикъ, явившійся къ нему и отрекомендовавшійся оптовымъ торговцемъ фруктами, уже болѣе изъ конторы Смитъ и Ко не вышелъ, а черезъ недѣлю его трупъ былъ выброшенъ моремъ на берегъ, въ двухъ миляхъ отъ Фриски.
