— Мистеръ Смитъ проситъ васъ въ кабинетъ!—проговорить онъ усталымъ, больнымъ голосомъ.
И сь этими словами молодой человѣкъ сползъ со своего высокаго конторскаго табурета и, отворивъ дверцы барьера, постучалъ въ двери сосѣдней комнаты.
— Войдите!—раздался тотъ же рѣзкій голосъ, который только что выругалъ негра.
Билль очутился въ большомъ, хорошю убранномъ кабинетѣ, гдѣ за письменнымъ столомъ, стоявшимъ посреди комнаты и заваленнымъ газетами, сидѣлъ худощавый высокій красивый старикъ, съ вьющимися сѣдыми волосами и длинной сѣдой бородой. Онъ производилъ впечатлѣніе вполнѣ придичнаго джентльмена, не безъ щеголеватости одѣтый въ черную пару, въ бѣломъ галстукѣ и съ безукоризненно чистыми воротничкомъ и манжетами.
— Здорово, старина!—ласково нривѣтствовалъ старикъ Билля, протягивая ему руку и зорко вглядываясь въ него своими пронзительными и острыми, какъ у хищной птицы, глазами, словно бы нѣскольно удивляясь его приходу,—Садитесь, Билль, вотъ сюда, въ кресло. Давненько мы съ вами не встрѣчались.
— Давно, Смнтъ. Послѣ того случая...
— А вы, Билль, все еще его помните?..
— Помню, Смитъ...
— Чего хотите: пуншу или бренди?
— Спасибо, ничего...
Оба не безъ любопытства оглядывали других других, встрѣтившись послѣ долгихъ, долгихъ лѣтъ, когда были пріятелями и вмѣстѣ были въ шайкѣ, какъ «агенты большой дороги». Послѣ «того случая», какъ Билль нечаяннымъ выстрѣломъ убилъ дѣвочку, онъ проклялъ и бросилъ свое ремесло, а Смитъ продолжалъ его и, счастливо избавившисъ отъ висѣлицы, перебрался во Фриски и открылъ контору: Смитъ и Ко, комиссіонеры», Но комиссіонерство это было только для вида. Въ дѣйствительности же Смитъ и Ко (хотя никакой компаніи и не было) занимался укрывательствомъ, покупкой краденыхъ и награбленныхъ вещей и со-
