— Это будетъ обидно для адмирала...
— А ну его... Пусть обиждается!—замѣтилъ по-русски Дунаевъ.
— За что зря обиждать... Онъ, можетъ, отъ добраго сердца пришелъ, а я скажу: «уходи!..»
И, обратившись къ сидѣлкѣ, Чайкинъ сказалъ:
— Попросите адмирала...
И съ этими словами онъ нѣсколько испуганно оправилъ свои халатъ; смахнулъ со стола хлѣбныя соринки и не безъ нѣкотораго страха прежняго матроса ждалъ появленія адмирала, несмотря на то, что слышалъ о немъ много хорошаго.
Тотъ же страхъ испытывалъ и Дунаевъ, хотя и хотѣлъ показать, что онъ совершенно равнодушенъ къ приходу адмирала.
— А я пока уйду... Можетъ, онъ захочетъ съ тобой о чемъ-нибудь секретно говорить, Вась...
И Дунаевъ пошелъ къ выходу и, встрѣтившись около дверей съ адмираломъ, невольно вытянулся по-военному и провожалъ адмирала глазами.
— Бывшій матросъ?—спросилъ, останавливаясь, адмиралъ и ласково улыбнулся.
— Точно такъ, ваше превосходительство!—отвѣчалъ Дупаевъ по старой привычкѣ.
— Съ какого судна?
— Съ «Люрика». ваше превосходительство.
— Давно здѣсь?
— Пять лѣтъ, ваше превосходительство.
— Какія занятія?
— Возчикомъ былъ, а теперь вотъ около Чайкина нахожусь, ваше превосходительство!
— Слышалъ... хорошо, что Чайкинъ не одинъ...
— Къ нему еще россійскій ходитъ: Кирюшкинъ, ваше превосходительство.
— Знаю. Тебѣ здѣсь нравится? Дунаевъ, кажется?
— Точно такъ, ваше превосходительство. Очень нравится!..
