Они разошлись. Дунаевъ пошелъ въ контору наниматься въ возчики, а Чайкинъ продолжалъпуть, направляясь къ нижней части города, къ набережной, недалеко отъ которой жилъ Абрамсонъ.
2
Чѣмъ ближе подходплъ Чайкинъ къ мѣсту пожара, тѣмъ больше видѣлъ людей, спѣшившихъ туда. Охваченный общимъ возбужденіемъ, прибавилъ и онъ шагу.
Черезъ полчаса Чайкинъ уже спускалсякъ набережнойи скоро пришелъ къ мѣсту пожара.
Зрѣлище было ужасное.
Огромный пятиэтажный домъ былъ охваченъ дымомъ и пламенемъ, вырывавшимся изъ крыши, уже частью разобранной, и изъ оконъ. Раздавался трескъ проваливающихся потолковъ и балокъ. Взрывались бочки со спиртомъ и виномъ въ нижнемъ этажѣ, въ которомъ помѣщался ресторанъ... Изъ-за вѣтра, дувшаго съ моря и помогавшаго пожару, было почти невозможно отстоять домъ. Пожарные съ закопченными лицами быстро спускались съ крыши по огромнымъ, приставленнымъ лѣстницамъ. Надъ домомъ была такая масса огня, что оставаться тамъ было невозможно.
Нѣсколько паровыхъ помпъ и ручныхъ помпъ, привезепныхъ съ военныхъ судовъ, стоявшихъ на рейдѣ, выбрасывали массу воды на горѣвшій домъ, сосредоточивая воду на болѣе пылавшихъ мѣстахъ, но огонь не поддавался водѣ... На минуту пламя исчезало подъ густыми клубами дыма и снова вырывалось съ еще большею силою.
Кучи имущества, которое успѣли снасти или выкинуть изъ окоиъ, грудами лежали на набережной. Около пожитковъ стояли полуодѣтые жильцы и жилицы горѣвшаго дома. Тутъже были и маленькія дѣти.
— Хорошо, что всѣ спаслись!—проговорилъ кто-то въ толпѣ около Чайкина.
Но въ эту самую минуту раздался чей-то раздирающій душу
