Страница:История одного матроса (Станюкович, 1913).pdf/326

Эта страница не была вычитана


— Такъ я и скажу вамъ, что вы, Петръ Петровичъ, ужъ очень того... собачитесь. Вы извините меня, а, вѣдь, такъ нельзя...

— То-есть что нельзя?..

— Собачиться такъ, какъ вы... Вѣдь, люди же и они, Петръ Петровичъ, и такіе еще люди, что за ласковое слово что угодно сдѣлаютъ. Знаете ли вы это, Петръ Петровичъ?.. А, вѣдь, вы въ сущности не звѣрь же, а между тѣмъ...

— Они привыкли! И вы напрасно эту филантронію разводите, Иванъ Николаевичъ.

— А на «Голубчикѣ», у Василія Ѳедоровича Давыдова отчегони одного человѣка ни разу не наказали?.. Между тѣмъ развѣ«Голубчикъ» хуже«Проворнаго»?.. Развѣ «Голубчикъ» не образцовое но порядку судно? Развѣ тамъ работаютъ не такъ хорошо, какъ у насъ... Разница только та, что на «Голубчикѣ» матросы работаютъ за совѣсть, а у насъ за страхъ... На «Голубчикѣ» они живутъ по-людски, безъ вѣчнаго трепета, а у насъ... небось, сами видите... Значитъ, можно, Петръ Петровичъ... И настолько можно, что вотъ скоро выйдетъ приказъ объ отмѣнѣ тѣлесныхъ наказаній. Слышали, что готовится эта отмѣна? Какъ же вы тогда будете?

— Тогда и я не буду...

— А какъ же вы говорите, что безъ этого нельзя... Эхъ, Петръ Петровичъ!..

Чайкинъ взволнованно слушалъ молодого лейтенанта, взглядывая по временамъ на него восторженно-благодарнымъ взглядомъ за эти рѣчи.

И Чайкинъ замѣтилъ, или ему такъ хотѣлось это замѣтить, что старшій офицеръ, слушая эти откровенно-обличительныя рѣчи подвыпившаго младшаго товарища, не только не гнѣвался, а, напротивъ, какъ будто бы затихъ въ какомъ-то раздумьѣ, словно бы въ немъ пробуждалось сознаніе виноватости, которую онъ только что понялъ..

И онъ ничего не отвѣтилъ лейтенанту и упорно молчалъ.

«И его зазрила совѣсть. Небось, какъ въ понятіе вошелъ, такъ и совѣсть оказала!» рѣшилъ Чайкинъ со своей обычной простодушной вѣрой въ конечное торжество совѣсти.