и съ негромъ Самомъ, и удивленіе, когда Чайкинъ разсказалъ о томъ, какъ тотъ же Блэкъ подарилъ штурману «Динору», какъ наградилъ всѣхъ матросовъ, какъ былъ ласковъ съ нимъ и какъ помѣстилъ его въ лучшей гостиннцѣ и потомъ взялъ мѣсто на пароходѣ.
И про путешествіе въ Санъ-Франциско Абрамсоны слушали съ захватывающимъ интересомъ.
— И какой же вы безстрашный, Василій Егоровичъ!—съ почтительнымъ уваженіемъ нерѣдко вскрикивалъ во время разсказа Абрамсонъ, повидимому, самъ не отличавшійся храбростью...
— И если бы вы знали, паненька, какъ они хорошо по-англійски говорятъ!—вставила Ревекка...
— Чѣмъ же вы будете теперь заниматься, Василій Егоровичъ?— спросилъ Абрамсонъ, когда Чайкинъ окончилъ свой разсказъ.
Чайкинъ сказалъ, что поступитъ на ферму недалеко отъ города, что у него есть рекомендательныя письма.
Абрамсонъ удивился.
— Съ вашимъ разсудкомъ, Василій Егоровичъ, не такимъ бы дѣломъ заниматься... А то что, работать на фермѣ! Много ли въ работннкахъ вы наживете?
— Люблю я землю, Абрамъ Исакіевичъ. Да и наживать денегъ не собираюсь. Если, Богъ дастъ, самъ буду имѣть земельку да домишко построю, такъ и слава Тебѣ, Господи...
Абрамсонъ изъ деликатности не противорѣчилъ, но про себя подумалъ, что Чайкинъ не умѣетъ пользоваться счастіемъ, и что онъ совсѣмъ не понимаетъ значенія оборотнаго капитала и кредита, но все-таки не могъ не замѣтить:
— Конечно, собственность имѣть очень даже пріятно, Василій Егоровичъ, что и говорить, но ежели жить въ работникахъ, то не скоро собственность пріобрѣтете... А ежели да при оборотномъ капиталѣ, какъ у васъ, да еще при кредитѣ, которымъ вы, конечно, могли бы пользоваться у капитана Блэка (дай Богъ ему здоровья, хоть онъ и очень страшный человѣкъ!), то можно довольно скоро ай-ай-ай! какую ферму купить, и съ воздухомъ, и съ фрукто-
