Была удивлена и Ревекка.
Тогда Чайкинъ, краснѣя, поспѣшилъ объяснить, что послѣднее время получалъ на «Динорѣ» двадцать пять долларовъ въ мѣсяцъ, и что капитанъ Блэкъ далъ ему награды 400 долларовъ, и разсказалъ, какъ онъ къ нему хорошо относился.
И Ревекка тотчасъ же повѣрила. Повѣрилъ и Абрамсонъ, несмотря на такую диковинную щедрость капитана и свой скептицизмъ, выработанный, благодаря ремеслу и собственной неразборчивостви въ добываніи средствъ.
Да и трудно было не повѣрить, глядя на открытое лицо Чайкина и слушая его голосъ, полный искренности.
И вамъ, значитъ, повезло, Василій Егоровичъ... И я радъ очень... А что вы даете мнѣ деньги, этого я вовѣкъ не забуду... Не забуду! Я могъ думать, что вы ругаете Абрамсона... Тогда, вѣдь, я съ вами худо хотѣлъ поступить, а вы за зло отплатили добромъ... И да поможетъ вамъ во всемъ Господь!—съ чувствомъ проговорилъ старый еврей.—А капиталъ вашъ я вамъ возвращу... Вакса пойдетъ... должна пойти!—прибавилъ Абрамсонъ и сразу повеселѣлъ...
—Кушайте чай, Василій Егоровичъ! Кушайте, папенька, чай!...— сказала Ревекка...
— Попробуйте коньяку... И что за коньякъ, Василій Егоровичъ!.. А, можетъ, вы хотите компаніономъ быть? Если хотите, —половина барышей ваша!
— Нѣтъ, Абрамъ Исакіевичъ, пусть барыши будутъ ваши... И если поправитесь, —отдадите... И не безпокойтесь за деньги... А у меня пятьсотъ долларовъ въ билетѣ... Надо его размѣнять... Пойдемте отсюда вмѣстѣ въ банкъ.
Съ радости Абрамсонъ налилъ въ свой стаканъ порядочную порцію коньяку послѣ того, какъ Чайкинъ налилъ себѣ нѣсколько капель.
— Можно и въ лавкѣ, если угодно, размѣнять...
— Такъ размѣняйте, Абрамъ Исакіевичъ.
И Чайкинъ досталъ изъ-за пазухи мѣшочекъ и вынулъ оттуда банковый билетъ въ 500 долларовъ.
