Ревекка все слышала за перегородкой, въ кухнѣ, гдѣ она готовила чай. Слышала ж, взволнованная, тронутая, утирала слезы.
Когда она принесла чай и бутылку коньяку, отецъ радостно проговорилъ:
— Рива... Ривочка... господинъ Чайкинъ... онъ спасетъ насъ... даетъ сто пятьдесятъ долларовъ на дѣло и пятнадцать долларовъ...
— Я все слышала, папенька... Но только не надо брать... У Василія Егоровича, можетъ быть, послѣдніе. Гдѣ ему больше имѣть?.. А ему самому нужно!—говорила Ревекка, и ея большіе красивые черные глаза благодарно и ласково смотрѣли на Чайкина.
Абрамсонъ испуганно и изумленно спросилъ:
— Развѣ вы послѣдніе хотите мнѣ дать, Василій Егоровичъ?
— Далъ бы и послѣдніе, —вамъ нужнѣе, чѣмъ мнѣ... Но только у меня не послѣдніе... У меня пятьсотъ долларовъ есть, Ревекка Абрамовна...
— Пятьсотъ?!—воскликнулъ Абрамсонъ, полный удивленія, что матросъ имѣетъ такія деньги.
