— Что же онъ говорилъ?
— Испужаетесь… Ой-ой-ой, что онъ говорилъ!
— Да вы скажите… Какъ васъ звать?
— Абрамъ.
— А ежели по батюшкѣ?
— Папеньку звали Исакомъ, а меня, значитъ, люди звали въ Россіи Абрамкой, а здѣсь зовутъ господиномъ Абрамсономъ. А вы что же теперь думаете дѣлать? На корабль ѣхать хотите?
— Ничего не подѣлаешь. Надо ѣхать! — испуганно проговорилъ матросъ и вздохнулъ. — Вотъ шлюпку бы нанять до «Проворнаго». Поговрите, чо возьмутъ, а то я по-здѣшнему не умѣю.
— Отчего не нанять? Нанять можно.
— Дорого, поди, возьмутъ?
— Доллара два возьмутъ.
— У меня какъ разъ два доллара есть денегъ.
— Только жалко мнѣ васъ. Такой вы молодой матросъ, и вдругъ оттого, что вы опоздали какихъ-нибудь полчаса… Ой-ой-ой!..
— Спасибо, что поажлѣли, а все-таки надо ѣхать на клиперъ!
— А зачѣмъ, позвольте спросить, ѣхать?
— Какъ зачѣмъ? Не здѣсь же оставаться?
— А почему, хотѣлъ бы узнать, не оставаться? Здѣсь всегда работу можно найти… И разбогатѣть можно… Будете богатымъ человѣкомъ… И знаете, что я вамъ скажу, господинъ матросъ?
— Что?
— И такъ какъ мнѣ васъ очень жалко, то пойдемте ко мнѣ въ гости… Переночуете, а завтра и рѣшеніе ваше будетъ… А я вамъ и работу могу найти по вашей же матросской части. Къ хорошему человѣку на судно можно поступить.
Чайкинъ колебался, но наконецъ сказалъ:
— Ежели переночевать у васъ, то покорнѣйше благодаримъ, Абрамъ Исакычъ… А завтра поѣду на клиперъ.
— Такъ пойдемте!
Они ули съ пристани. Дорогой старый еврей расхваливалъ молодому матросу жизнь въ Америкѣ, расписывалъ, какъ онъ самъ
