Черезъ нѣскольько минутъ Билль и двое русскихъ сидѣли за завтракомъ: ѣли ветчину и пили кофе.
Билль сказалъ, что онъ тоже отлично выспался, проспавши четыре часа.
— А гдѣ-то наши спутники теперь?— заботливо спросилъ Чайкинъ.
Билль съ удивленіемъ взглянулъ на Чайкина и отвѣтилъ;
— А вы, Чайкинъ, все жалѣете ихъ?
— То-то жалѣю.
— Не безпокойтесь, не пропадутъ... А я полагаю, что вчера, Чайкинъ, вы взяли на душу грѣха!—неожиданно прибавилъ Билль.
— Какимъ образомъ?
— А такимъ, что ошарашили насъ съ Дуномъ своими рѣчами, и мы отпустили на всѣ четыре стороны этихъ молодцовъ вмѣсто того, чтобы ихъ вздернуть.
— Грѣхъ былъ бы. если бы вы рѣшились на это. Билль.
— А я не чувствую грѣха, хотя мнѣ и пришлось двухъ вздернуть.
— Неужели вы повѣсили людей. Билль?—испуганно воскликнулъ Чайкинъ.
— Повѣсилъ и нисколько не раскаиваюсь!.. И снова повѣсилъ бы, если бы нужно было!
— За что же вы, Билль, вздернули двухъ?—спросилъ Дунъ.
— А тоже агенты были, и сдѣлали на насъ нападеніе. По счастью, пассажиры не растерялись и не позволили ощипать себя, какъ курицъ... Агентовъ встрѣтили пулями. Они бѣжали, а двое не могли: подъ ними были убиты лошади... Ну, мы ихъ судили и осудили, и я привелъ рѣшеніе суда въ исполненіе.
— А пассажиры всѣ цѣлы остались?—спросилъ Дунаевъ.
— Одинъ былъ убитъ, других раненъ, и меня задѣло въ ногу!—проговорилъ Билль.
— А гдѣ это было?
— У Скалистаго Ручья...
Чайкинъ слушалъ и раздумчиво произнесъ:
