Старый Билль сурово взглянулъ на такого слабонервнаго судью и сказалъ:
— Сію минуту кончу, Дэкъ.
И съ этими словами Билль досталъ изъ кармана телеграмму и громко прочиталъ ее.
— Посмотрите, Моррисъ и Дэкъ, ваши ли здѣсь фамиліи?— сказалъ Старый Билль и, поднявшись, подошелъ къ подсудимымъ и показалъ имъ обличающую ихъ телеграмму.
Моррисъ былъ окончательно сраженъ и едва прошепталъ:
— Телеграмма моя!
— Говорите громче, чтобы судьи слышали.
— Телеграмма моя!—произнесъ Моррисъ.
— Ловко, Билль, обдѣлано дѣльце, ловко!—сказалъ Дэкъ.
Старый Билль вернулся на свое мѣсто и предъявилъ телеграмму обоимъ судьямъ.
— Ну, джентльмены, —обратился Билль къ нодсудимымъ, — больше, я полагаю, допрашивать нечего. Ваше дѣло ясное. Но прежде, чѣмъ мы постановимъ приговоръ, не скажете ли чего-нибудь въ свое оправданіе? Почему вы, оба молодые люди, вмѣсто того, чтобы честнымъ трудомъ зарабатывать себѣ хлѣбъ, позорите званіе гражданина Сѣверо-Американскихъ штатовъ, выбравши себѣ такую гнусную работу, какъ грабежъ и убійство? Быть можетъ, вы доведены были до этого крайностью? Быть можетъ, васъ вовлекли других? Мы примемъ все это во вииманіе.
У Морриса вздрагивали челюсти, когда онъ съ трудомъ проговорилъ:
— Пощадите... не убивайте!..
экъ нетерпѣливо крикнулъ:
— Не разыгрывайте пастора. Билль. Пристрѣлите или вздергивайте скорѣе!
А Чайкинъ внезапно проговорилъ, обращаясь къ подсудимымъ, съ мольбою въ голосѣ:
— Скажите... скажите что-нибудь... Вѣдь, вы раскаиваетесь? Вѣдь, вы больше не будете грабить и убивать? Не правда ли?..
