тецъ ты мой, всѣ должны обучаться... Хочешь, не хочешь, а учись!.. Свадьбу справлю и открою мясную... Надоѣло скотъ гонять... Ты на свадьбу-то ко мнѣ приходи. Ужо я тебѣ и адресъ дамъ...
— Приду безпремѣнно... А ты, Дунаевъ, сказывай про свою жисть-то здѣсь...
— Да на чемъ я тогда остановился?
— А какъ ты Мошкинымъ компаньономъ былъ, и какъ онъ тебя вызволилъ... А по какой причинѣ, ты и не объяснилъ... — По какой причинѣ?.. А изъ-за пьянства. Я, братецъ ты мой, на конвертѣ первый пьяница былъ! Запоемъ пилъ до послѣднихъ силъ. И чуть бы я не пропалъ, кабы не добрые люди... Ну, такъ слушай, Чайкинъ, какъ все это вышло. Я разскажу тебѣ, какъ я въ самомъ началѣ закурилъ въ этой Амерпкѣ. Думалъ, порки за поркой не будетъ... валяй во всю... И вальнулъ...
Дунаевъ на минутку примолкъ, откашлялся и продолжалъ:
— Мѣсяцъ это, либо полтора этакъ жилъ я по хорошему. Работалъ на пристани, и боссъ меня первымъ рабочимъ считалъ, и у чеховъ въ полномъ, можно сказать, удовольствіи находился. Добрые люди были: и чехъ и жена его, чешка. Онъ столяръ былъ, а она шитьемъ занималась. Ладно. Жилъ я такимъ манеромъ и вовсе напитками не занимался. Потому въ будни некогда: придешь домой, пообѣдалъ да и спать. А по воскресеньямъ, когда, значитъ, шабашъ, я около чеховъ остаюсь. Они непьющіе, и мнѣ нежелательно. Такъ только за обѣдомъ пивка кружки двѣ выпью съ чехомъ, — вотъ и всего...
Дунаевъ остановился. Онъ увидалъ карты въ рукахъ у одного изъ канзасцевъ и вдругъ обратился къ вчерашнему партнеру:
— А хотите сыграть? Мнѣ хочется рискнуть на одну карту.
— Съ большимъ удовольствіемъ. На одну, такъ на одну. Какая будетъ ставка?
— Двѣсти долларовъ.
— Ставьте карту.
— Нѣтъ, ставьте вы, а метать буду я...
— Зачѣмъ же вы? Вчера металъ я.
