большой кожаный кошель, потрясъ имъ передъ физіономіями двухъ молодыхъ людей.—Слышите, джентльмены?
— Слышимъ!—весело отвѣтили оба игрока.
— Я торжественно прошу извинить меня, канптанъ. И въ доказательство моего глубокаго раскаянія позвольте выпить съ вами по стаканчику коньяку. Въ бутылкѣ еще кое-что осталось!—сказалъ брюнетъ.
Капитанъ добродушно засмѣялся и, выпивъ стаканчикъ, проговорилъ:
— Я не сержусь... Я только хотѣлъ доказать вамъ, что вы неправильно понимаете людей.
— И вы блистательно это доказали, канптанъ. Позвольте пожать вашу руку.
Старый Билль въ эту минуту толкнулъ Чайкина, и когда тотъ повернулся къ нему, шепнулъ:
— Величайшій болванъ этотъ Дунъ.И онъ, навѣрное, не янки...
И Чайкинъ нашелъ, что этотъ возчикъ очень ужъ «простъ»: вздумалъ деньги показывать.
— Такъ вы не хотите, капитанъ, проиграть десятокъ монетъ изъ вашей мошны, а?—спросилъ банкометъ.
— А, можетъ-быть, хочу!
И съ этими словами возчикъ досталъ изъ кармана горсть золота и, вынувши изъ колоды карту, поставилъ на нее всю эту горсть и спросилъ:
— Угодно бить на всю эту штуку?
— Хотя бы на десять такихъ!—высокомѣрно отвѣчалъ банкометъ, начиная тасовать карты.
Обернулся и Старый Билль и посмотрѣлъ на капитана не безъ нѣкотораго удивлеиія: тотъ не былъ очень пьянъ, а, между тѣмъ, рѣшаясь играть съ незнакомыми людьми, ставитъ крупную ставку.
Но одобрительная усмѣшка пробѣжала по его губамъ, когда въ слѣдующій моментъ онъ увидѣлъ, какъ капитанъ взялъ вдругъ у банкомета карты и, внимательно пересмотрѣвъ карту за картой, проговорилъ:
