— 32 -- Которому ты столько гордыхъ словъ и мыслей, царь, здѣсь посвятилъ сегодня. Силачъ, съ его таинственнымъ мечомъ Средь Зевсова чертога, безопасенъ, Усерденъ онъ, и, черный сдѣвъ доспѣхъ, Нерѣдко онъ гостямъ готовить ванны. Идешь-ли ты, однако, иль вернусь Одинъ, а ты здѣсь подождешь перуна? Иксіонъ. Иду, Гермесъ. Но только не съ мольбой Къ отцу боговъ, и безъ надежды тайной Понравиться державному, чтобъ лесть Ему продать дороже. Съ богомъ чернымъ Охотнѣй бы сошелся я въ лѣсу, Гдѣ-бъ говорить могли мы, алыхъ устъ И жемчуга зубовъ твоихъ не видя... Не Лисса ты и не безумецъ я, Недугомъ обезволенный. И Зевсу Понравлюсь-ли, не знаю. Да и Самъ Хорошее-ль, слуга, ты дѣло сладилъ Для строгаго хозяина, смотри. ГЕРМЕСЪ. Идемъ, идемъ. Да, вижу: не безумецъ. Ты хуже чѣмъ безумецъ, Иксіонъ. Ты съ божества, но неудачный слѣпокъ. Я не смѣюсь... Ты для меня больной.
(Уходятъ).Страница:Иннокентий Анненский - Царь Иксион, 1902.pdf/32
Эта страница не была вычитана
