Страница:Иннокентий Анненский - Книга отражений, 1906.pdf/169

. 165 нибудь... Ольга? Москва? Могилы въ Симоновомъ мона- стырѣ... Да... могилы, конечно, но вѣдь жизнь-то одна... Ищи ее потомъ. Эхъ, Маша, бѣдная Маша! Курить, поди, выучится. А то и сплетничать... Какъ, Маша? Ни- когда. Вы не знаете нашей Маши. У Вершинина тоже своя Москва. Только его Москва не теперь, а чрезъ три- ста ліьтъ. Мнѣ, конечно, что-же, я человѣкъ кончен- ный, кровать, два стула, не все-ли равно, гдѣ дожи- вать? Да и стою-ли я лучшаго? Но вы, вы? един- ственная, несравненная. Господи, сколькимъ онъ это говорилъ... а все же онъ—милый... Потому что если бы жалѣть было некого, если бы Вершининыхъ не было, такъ вѣдь русская женщина застыла бы, сердце-бы у нея атрофировалось, поймите. Вы думаете, что Верши- нинъ Донъ-Жуанъ или хотя бы Сердечкинъ? Какъ вы ошибаетесь, какъ вы не знаете своего сердца, русскаго сердца. Нѣтъ, Вершининъ отвлеченнѣйшій человѣкъ. Онъ—это мы, это Россія. Это вся безплодность само- забвенія. И онъ дѣйствительно любитъ трудъ. Но трудъ- то для него не трудъ, а скорѣе какой-то длинный, длин- ный разговоръ, вотъ какъ всѣ эти—безтолковый, без- полезно-горячій, философскій по туману и благородный по своей полной неприкосновенности къ жизни. И такъ въ мечтѣ-то Вершининъ всегда трудится, т. е. онъ го- ворить. Я говорю въ мечтѣ^ потому что если прикажутъ, если будетъ не его, Вершинина, мечта, а чья-то выс- шая воля, онъ пойдетъ и умретъ и объ Машѣ не вспом- нитъ и философію забудетъ... Но войны нѣтъ теперь, и Вершининъ мечтаетъ... Вокругъ походная обстановка. Бѣдно, знаете, но это грѣетъ. Жена отравилась, что-ли, наконецъ... Нѣтъ, не надо,—ну просто куда-то и неизвѣстно куда исчезла. Словомъ, нѣтъ жены. Дѣвочекъ тоже нѣтъ... Спятъ или въ Ксеніевскомъ институтѣ, словомъ въ картинѣ имъ

нѣтъ мѣста... А около лампы чьи-то двѣ бѣлыхъ и