это Носъ-то, точно какого-нибудь урода изъ кунсткамеры, что-ли. „Нѣтъ, ужъ пожалуйста“… У господина Ковалева даже голосъ задрожалъ… Что-жъ, я вѣдь не изъ корысти… Чортъ бы тебя побралъ съ твоимъ безкорыстіемъ и съ бакенбардами… И такъ дерзкій самозванецъ, очевидно, рѣшилъ, уничтожить всѣ пути къ реальному возстановленію нарушенной имъ гармоніи… Возсоединеніе произойдетъ развѣ на какой-нибудь умозрительной почвѣ… да и то произойдетъ ли?
Есть еще шансикъ, положимъ: маіоръ Ковалевъ пребольно ущипнулъ себя самого, неизвѣстно за какую изъ уцѣлѣвшихъ частей своихъ, но пробужденія не произошло. Между тѣмъ начинается и четвертое превращеніе Носа — на этотъ разъ уже чисто литературное. Если хотите, то здѣсь маіоръ Ковалевъ отчасти, чуточку знаете, даже польщенъ. Обиды во всякомъ случаѣ нѣтъ… Есть, конечно, это… щекотаніе. „Ковалевъ… не родственникъ вашъ?“ — Не родственникъ, а такъ… „Можетъ быть однофамилецъ?“ — Да, если угодно, но впрочемъ скорѣй даже родственникъ. „А въ какомъ, смѣю спросить колѣнѣ?..“ Ну, тяжело иногда, конечно, а въ общемъ-то… небось о торговкѣ не говорятъ… Сиди, матушка, безъ носа, да и все… А тутъ какъ-ни-какъ. То пойдутъ слухи: гуляетъ молъ въ три часа по Невскому; на другой день — въ магазинъ Юнкера зашелъ. Скамейки аферистъ какой-то поставилъ для публики, у одного чиновника портмоне вытащили по этому случаю, купцу брюхо намяли. И вѣдь какіе люди попадались, пресолидные люди, и даже вовсе не легковѣрные… Затѣмъ начинаютъ говорить: въ Таврическомъ саду прогуливается… Да кто прогуливается-то?.. Носъ… Какъ носъ, чей носъ? Маіора Ковалева носъ… Гм… маіора? А маіоръ-то какъ же?.. Что-жъ! Маіоръ ничего, маіоръ самъ по себѣ… Странно… А не зайти ли какъ-нибудь… Сочинятъ же люди такой вздоръ… Зайдемъ,
