«На днѣ» настоящая драма, только не совсѣмъ обычная, и Горькій болѣе скромно, чѣмъ правильно назвалъ пьесу свою сценами. Передъ нами развертывается нѣчто цѣльное и строго объединенное мыслью и настроеніемъ поэта.
Въ ночлежку, гдѣ скучилась подневольно сплоченная и странная семья, приходитъ человѣкъ изъ другого міра. Его совершенно особая обаятельность вноситъ въ медленное умираніе «бывшихъ людей» будто бы и живительную струю, но оглядываться на себя обитателямъ подполья опасно.
Въ результатѣ приходъ Луки только на минуту ускоряетъ пульсъ замирающей жизни, но ни спасти, ни поднять онъ никого не можетъ. Поддонное царство нагло торжествуетъ: взамѣнъ двухъ убитыхъ людей оно беретъ себѣ двухъ новыхъ: Татарина и Клеща, которые дотолѣ еще крѣпились, не порывая связи съ прошлымъ. Драма Горькаго имѣетъ чисто соціальный характеръ, романическая исторія Пепла съ Наташей только эпизодъ, искусно включенный авторомъ въ общую цѣпь.
Если хотите, любовь Василія къ Наташѣ почти не причемъ даже въ убійствѣ Костылева. Причина этого событія лежитъ въ Лукѣ, который взбаломутилъ болотную стоячую воду. Нервный Пепелъ это только тотъ шальной камень, который метнуло вверхъ изъ новаго водоворота, а Костылевъ та жаба, которая думала до конца дней своихъ спокойно купаться въ тинистыхъ водахъ, внезапно забурлившихъ и грозныхъ, хотя бы на минуту и для одной только старой жабы.
Самое Дно Горькаго, какъ элементъ трагедіи, не представляетъ никакой новости. Это старинная судьба, та εἱμαρμένη, которая когда-то вырвала глаза Эдипу и задушила Дездемону, — только теперь она оказывается довольно начитанной художницей du nouveau genre, и
«На дне» настоящая драма, только не совсем обычная, и Горький более скромно, чем правильно назвал пьесу свою сценами. Перед нами развертывается нечто цельное и строго объединенное мыслью и настроением поэта.
В ночлежку, где скучилась подневольно сплоченная и странная семья, приходит человек из другого мира. Его совершенно особая обаятельность вносит в медленное умирание «бывших людей» будто бы и живительную струю, но оглядываться на себя обитателям подполья опасно.
В результате приход Луки только на минуту ускоряет пульс замирающей жизни, но ни спасти, ни поднять он никого не может. Поддонное царство нагло торжествует: взамен двух убитых людей оно берет себе двух новых: Татарина и Клеща, которые дотоле еще крепились, не порывая связи с прошлым. Драма Горького имеет чисто социальный характер, романическая история Пепла с Наташей только эпизод, искусно включенный автором в общую цепь.
Если хотите, любовь Василия к Наташе почти не причем даже в убийстве Костылева. Причина этого события лежит в Луке, который взбаламутил болотную стоячую воду. Нервный Пепел это только тот шальной камень, который метнуло вверх из нового водоворота, а Костылев та жаба, которая думала до конца дней своих спокойно купаться в тинистых водах, внезапно забурливших и грозных, хотя бы на минуту и для одной только старой жабы.
Самое Дно Горького, как элемент трагедии, не представляет никакой новости. Это старинная судьба, та εἱμαρμένη, которая когда-то вырвала глаза Эдипу и задушила Дездемону, — только теперь она оказывается довольно начитанной художницей du nouveau genre, и
