Страница:Иннокентий Анненский - Книга отражений, 1906.pdf/125

_ 121_ гой ДЛЯ насъ символъ Христа, символъ оправдавшаго насъ чуда. Евангеліе или возможность всегда оживить этотъ символъ существуетъ,—и съ насъ этого довольно. А дѣлить днѣ стихіи, которыя слились въ евангеліи, какъ онѣ были слиты въ Христѣ, т. е. любовь и чудо, мнѣ по крайней мѣрѣ претитъ. Великому человѣку бы- ваетъ и многое позволено, и вотъ Толстой горделиво пожелалъ собственнаго евангелія. Онъ нашелъ способъ раздѣлить днѣ евангельскихъ стихіи: одну Толстой, по- видимому, считаетъ вѣчною и незыблемою, такъ какъ она дала намъ высшій и исключительный образецъ нашей дѣйственной совѣсти и совершенства, основан- наго на неиротивленіи; другая кажется ему случайною: она подлежитъ провѣркѣ. Не надо чуда: нравственный законъ въ насъ есть то чудо, передъ которымъ теряютъ смыслъ всѣ остальныя. Все это хорошо, но не замѣ- чаете-ли вы, что вмѣстѣ съ этимъ между мной и моей совѣстью все-же становится нѣчто, и что это уже не та книга не—книга, которая силою вещей сдѣлалась почти тѣмъ же, ^гго воздухъ и вода, какъ-бы частью природы, условіемъ ихъ духовнаго бытія,—а ересіархъ съ Тишендорфомъ въ рукахъ, Штраусомъ на полкѣ и Дарвиномъ подъ столомъ; ересіархъ этотъ, вмѣсто книги, которая обросла вѣковымъ воспоминаніемъ о подъятыхъ изъ-за нея подвигахъ, сомнѣніяхъ и мукахъ, даетъ людямъ чистенькій химическій препаратъ. Вотъ это, молъ, то, что есть въ книгѣ для васъ и отъ васъ, а все остальное разберемъ мы; а ты лучше и не ходи слушать евангельскихъ словъ подъ темными сводами, какъ ихъ читаютъ на распѣвъ изъ злато - кованной книги, п. ч. все это придумали въ такихъ-то вѣкахъ, а Христосъ ходилъ босикомъ и, когда ему хотѣлось ѣсть, растиралъ между ладонями хлѣбные колосья, а ученики его ловили рыбу неводомъ.

Люди выдумали всемірный языкъ Волапюкъ: какъ