защитой мохнатаго навѣса, какъ драгоцѣнные предметы, нуждающіеся въ охранѣ, глубоко сидѣли его прекрасные глаза. Темно-каріе, когда онъ былъ ягненкомъ, съ оттѣнкомъ желтизны черезъ годъ, они теперь, въ пору полного расцвѣта молодости, казались золотыми блестящими шарами или чудными янтарями. Ихъ темная, туманная глубь воспринимала впечатлѣнія свѣтлаго мира и отражала ихъ въ мозгу.
Нѣтъ большей радости для живого существа, какъ радость бытія, какъ чувство, что живешь всѣми силами своего существа. Крэгу доставляло громадное наслажденіе расправить свои безукоризненные члены въ борьбѣ для забавы съ товарищами. Наслажденіе доставляло ему ставить копыта на край узкаго выступа и проноситься на большое пространство черезъ какую-нибудь страшную пропасть на другой выступъ, величину и расстояніе котораго онъ опредѣлялъ съ точностью. Наслажденіе доставляло ему сбивать съ толку горныхъ
защитой мохнатого навеса, как драгоценные предметы, нуждающиеся в охране, глубоко сидели его прекрасные глаза. Темно-карие, когда он был ягненком, с оттенком желтизны через год, они теперь, в пору полного расцвета молодости, казались золотыми блестящими шарами или чудными янтарями. Их темная, туманная глубь воспринимала впечатления светлого мира и отражала их в мозгу.
Нет большей радости для живого существа, как радость бытия, как чувство, что живешь всеми силами своего существа. Крегу доставляло громадное наслаждение расправить свои безукоризненные члены в борьбе для забавы с товарищами. Наслаждение доставляло ему ставить копыта на край узкого выступа и проноситься на большое пространство через какую-нибудь страшную пропасть на другой выступ, величину и расстояние которого он определял с точностью. Наслаждение доставляло ему сбивать с толку горных
