и пробраться въ нашъ лагерь, гдѣ его, конечно, сытно бы покормили. Но нѣтъ; несчастье выработало въ немъ настоящую собачью преданность. Онъ ни за что не соглашался обмануть довѣріе хозяина. Онъ готовъ былъ, если нужно, околѣть на своемъ посту, въ то время какъ его хозяинъ предавался пьянству.
Четыре дня и столько же ночей провелъ Чинкъ на своемъ посту, геройски охраняя палатку и хозяйское добро отъ койота, передъ которымъ онъ питалъ смертельный страхъ. Только на пятое утро къ Обрею вернулась способность понимать тотъ фактъ, что онъ находится внѣ дома и что его стоянку въ горахъ сторожитъ всего только одна маленькая собака. Онъ усталъ отъ кутежа, влѣзъ на лошадь и поѣхалъ по горамъ. Онъ былъ трезвъ, но пошатывался. На полпути его отуманенные мозги начали понемногу проясняться, и онъ вдругъ вспомнилъ, что оставилъ Чинка безъ пищи. «Надо надѣяться, что онъ не испор-
и пробраться в наш лагерь, где его, конечно, сытно бы покормили. Но нет; несчастье выработало в нём настоящую собачью преданность. Он ни за что не соглашался обмануть доверие хозяина. Он готов был, если нужно, околеть на своём посту, в то время как его хозяин предавался пьянству.
Четыре дня и столько же ночей провёл Чинк на своём посту, геройски охраняя палатку и хозяйское добро от койота, перед которым он питал смертельный страх. Только на пятое утро к Обрею вернулась способность понимать тот факт, что он находится вне дома и что его стоянку в горах сторожит всего только одна маленькая собака. Он устал от кутежа, влез на лошадь и поехал по горам. Он был трезв, но пошатывался. На полпути его отуманенные мозги начали понемногу проясняться и он вдруг вспомнил, что оставил Чинка без пищи. «Надо надеяться, что он не испор-
