нымъ терзаніемъ, надъ которымъ его хозяинъ только посмеивался.
Перенося свою палатку, Обрей сослался на то, что ему нуженъ лучшій кормъ для лошади. Но вскорѣ выяснилось, что онъ искалъ одиночества, чтобы насладиться бутылкой виски, которую ему удалось откуда-то добыть. Но одна бутылка служила только началомъ дальнѣйшаго искушенія. На слѣдующій день онъ сѣлъ на лошадь, сказавъ Чинку: «сторожи палатку», и ускакалъ въ горы, направляясь въ ближайшій кабачокъ. А Чинкъ смиренно свернулся на мѣшкѣ.
Несмотря на свою безтолковость невполнѣ взрослой собаки, Чинкъ былъ вѣрнымъ сторожевымъ псомъ, и хозяинъ зналъ, что вполнѣ могъ ему доварить охрану своей палатки.
Вечеромъ мимо проходилъ горецъ. Когда онъ былъ на такомъ разстояніи, что голосъ
ным терзанием, над которым его хозяин только посмеивался.
Перенося свою палатку, Обрей сослался на то, что ему нужен лучший корм для лошади. Но вскоре выяснилось, что он искал одиночества, чтобы насладиться бутылкой виски, которую ему удалось откуда-то добыть. Но одна бутылка служила только началом дальнейшего искушения. На следующий день он сел на лошадь, сказав Чинку: «Сторожи палатку», — и ускакал в горы, направляясь в ближайший кабачок. А Чинк смиренно свернулся на мешке.
Несмотря на свою бестолковость не вполне взрослой собаки, Чинк был верным сторожевым псом, и хозяин знал, что вполне мог ему доварить охрану своей палатки.
Вечером мимо проходил горец. Когда он был на таком расстоянии, что голос
