пескѣ находилъ только его слѣды, какъ будто онъ кружился возлѣ лагеря, не решаясь къ нему подойти. Затѣмъ намъ удалось несколько разъ подслушать его вечернюю чарующую пѣснь послѣ заката солнца или незадолго до его восхода; и, наконецъ, я началъ ежедневно находить его слѣды въ пыли около ведра съ отбросами, когда выходилъ утромъ, чтобы угадать по слѣдамъ, какіе звѣри гостили у насъ ночью. Набравшись смѣлости, онъ сталъ иногда бродить около лагеря и днемъ. Сначала робко, затѣмъ съ постепенно возрастающей уверенностью, довольный предоставленными ему льготами, онъ сталъ появляться не только каждую ночь, но вертѣлся тутъ почти цѣлый день, подкрадываясь, чтобы стащить что-нибудь съѣдобное; или усаживался на виду на какомъ-нибудь пригоркѣ на приличномъ разстояніи.
Однажды утромъ, когда онъ усѣлся на валу, въ какихъ-нибудь пятидесяти яр-
песке находил только его следы, как будто он кружился возле лагеря, не решаясь к нему подойти. Затем нам удалось несколько раз подслушать его вечернюю чарующую песнь после заката солнца или незадолго до его восхода; и наконец я начал ежедневно находить его следы в пыли около ведра с отбросами, когда выходил утром, чтобы угадать по следам, какие звери гостили у нас ночью. Набравшись смелости, он стал иногда бродить около лагеря и днём. Сначала робко, затем с постепенно возрастающей уверенностью, довольный предоставленными ему льготами, он стал появляться не только каждую ночь, но вертелся тут почти целый день, подкрадываясь, чтобы стащить что-нибудь съедобное; или усаживался на виду на каком-нибудь пригорке на приличном расстоянии.
Однажды утром, когда он уселся на валу, в каких-нибудь пятидесяти яр-
