Народъ нашъ тихій смирёный, ни въ немъ злости, ни въ немъ обиды. Народъ, что тюлень. Пріѣзжай“.
Сидимъ, болтаемъ, близится вечеръ и бѣлая ночь у Бѣлаго моря. Мнѣ начинаетъ казаться, что я подползъ совсѣмъ близко къ птицамъ у моря, высунулся изъ-за бѣлаго камня, какъ черная муравьиная кочка, и никто не знаетъ кругомъ, что это не кочка, а злой звѣрь.
Степанъ начинаетъ разсказывать длинную сказку про златопераго ерша.
| 20-го Мая. Море |
Съ каждимъ днемъ свѣтлѣютъ все ночи, потому что я ѣду на сѣверъ, и потому что время идетъ. Каждую такую ночь я встрѣчаю съ любопытствомъ и даже особая тревога и безсонница этихъ ночей меня не смущаютъ. Я будто пью теперь невѣдомый наркотическій напитокъ и изо дня въ день больше и больше. Что выйдетъ изъ этого? Спать привыкаю днемъ.
Мужичекъ съ ноготокъ журчитъ свою сказку. Мнѣ и сказка интересна и туда тянеть за стѣны избушки. Море, хотя и съ той стороны избушки, но я угадываю, что тамъ дѣлается по золотой лужицѣ на дорогѣ.
„Солнце у васъ садится?“ перебиваю я сказку.
„Почитай что и не закатается, уткнется, какъ утка въ воду, и наверхъ“.
И опять журчитъ сказка и блеститъ лужица. Кто-то слышно спить. Пробѣгаетъ сѣрая мышь.
„Да вы спите, крещенные?“ останавливается разсказчикъ.
„Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ, разсказывай, мани, старикъ!“.
