одного изъ нашихъ знаменитыхъ драматическихъ авторовъ, Княжнина, попросила меня напечатать въ пользу ея дѣтей послѣднюю написанную имъ и еще не изданную трагедію.
Мнѣ доложилъ объ этомъ одинъ изъ совѣтниковъ канцеляріи академіи наукъ, Козодавлевъ. Ему я и поручила прочесть ее и сообщить мнѣ, нѣтъ ли въ трагедіи чего-нибудь противнаго законамъ или религіи, и добавила, что охотно даю ему это порученіе, такъ какъ онъ превосходно владѣетъ русскимъ языкомъ и, будучи самъ писателемъ, можетъ судить о томъ, что можно или нельзя напечатать у насъ. Козодавлевъ сообщилъ мнѣ, что пьеса содержитъ въ себѣ историческіе факты, происшедшіе въ Новгородѣ, что онъ ничего не нашелъ въ ней предосудительнаго и что развязка заключается въ торжествѣ русскаго государя и изъявленіи покорности Новгородомъ и мятежниками. Тогда я велѣла напечатать ее съ тѣмъ, чтобы вдова понесла возможно менѣе расходовъ. Трудно себѣ представить, какія нелѣпыя послѣдствія это повлекло за собой. Графъ Иванъ Салтыковъ, никогда ничего не читавшій, по чьему-то наущенію объявилъ фавориту графу Зубову, что онъ прочелъ эту трагедію, и что она является чрезвычайно опасной въ данное время. Не знаю, прочла ли ее императрица или графъ Зубовъ, но въ результатѣ ко мнѣ явился полиціймейстеръ и очень вѣжливо попросилъ меня отдать соотвѣтствующее приказаніе хранителю книжнаго магазина академіи, такъ какъ императрица приказала ему взять всѣ находившіеся въ немъ экземпляры трагедіи, находя ее слишкомъ опасной для распространенія въ публикѣ. Я исполнила его просьбу, предупредивъ, что врядъ ли онъ найдетъ эту книгу въ магазинѣ, такъ какъ она помѣщена въ послѣднемъ томѣ «Россійскаго Ѳеатра», издаваемаго академіей въ свою пользу; я добавила, что онъ могъ испортить этотъ томъ, вырвавъ изъ него названную комедію, но что мнѣ это кажется смѣшнымъ, такъ какъ это произведеніе гораздо менѣе опасно для государей, чѣмъ нѣкоторыя французскія трагедіи, которыя играютъ въ Эрмитажѣ. Днемъ
