остался за непріятелемъ. Не знаю, почему фельдмаршалъ, тотчасъ по прибытіи арміи, не приказалъ оставить городъ, ибо съ того времени потеря людей была безполезна и даже желать можно было, чтобы непріятель осмѣлился выдти на поле, гдѣ безъ сомнѣнія нашелъ бы себѣ гибель.
На другой день, 13 октября, армія осталась въ позиціи въ двухъ верстахъ отъ города. Непріятель вывелъ нѣсколько войскъ изъ города, протянулъ правое крыло свое по дорогѣ на Медынь, на разстояніе почти трехъ верстъ, и дѣйствовалъ изъ орудій противъ цѣпи казаковъ и кавалеріи, составлявшей резервъ; болѣе же во весь день ничего не предпринялъ. Атаманъ Платовъ, съ большими силами донскихъ войскъ занимавшій оконечность лѣваго крыла, перешедши за рѣку Лужу, ударилъ на непріятельскую конницу, взялъ много плѣнныхъ и 13 пушекъ. Въ лагерѣ непріятеля произошло великое безпокойство, и на него тотчасъ были обращены большіе отряды войскъ. При семъ случаѣ много потерпѣлъ уланскій полкъ польской гвардіи Наполеона. Атаманъ Платовъ возвратился, оставивъ часть казаковъ, дабы безпокоить тылъ непріятеля. Фельдмаршалъ, призвавъ меня, сказалъ, что
