Сколько травъ нездѣшнихъ смотритъ къ вышинѣ,
130 Сколько тайнъ сокрыто на глубокомъ днѣ.
И Садко забылся въ красотѣ морской,
И жену онъ обнялъ лѣвою ногой.
Что-то колыхнулось въ сердцѣ у него,
Вспомнилъ, испугался, что ли, онъ чего.
135 Только вдругъ проснулся. Смотритъ — чудеса:
Новгородъ онъ видитъ, свѣтятъ Небеса,
Вонъ, тамъ храмъ Николы, то его приходъ,
Съ колокольни звонъ къ заутрени зоветъ.
Видитъ — онъ лежитъ надъ утренней рѣкой,
140 Онъ въ рѣкѣ Чернавѣ лѣвою ногой.
Корабли на Волхѣ свѣтятъ далеко.
„Здравствуй, Гость Богатый! Здравствуй, нашъ Садко!“
Сколько трав нездешних смотрит к вышине,
130 Сколько тайн сокрыто на глубоком дне.
И Садко забылся в красоте морской,
И жену он обнял левою ногой.
Что-то колыхнулось в сердце у него,
Вспомнил, испугался, что ли, он чего.
135 Только вдруг проснулся. Смотрит — чудеса:
Новгород он видит, светят Небеса,
Вон, там храм Николы, то его приход,
С колокольни звон к заутрени зовёт.
Видит — он лежит над утренней рекой,
140 Он в реке Чернаве левою ногой.
Корабли на Волхе светят далеко.
«Здравствуй, Гость Богатый! Здравствуй, наш Садко!»
